Ночь в награду
Шрифт:
Бедная мама! Она не выносит порнографии!
Руслан. Ну какая это порнография! Обычная эротика. Я эту картинку с шестого класса хранил.
Отец. Это твоя картинка?
Руслан. Наверное, мама у меня копалась в столе и вытащила.
Отец. Как это гадко!
Руслан. Я думаю, у Лиды тоже такая есть.
Лидия. Мама сама купила. Давно, еще когда тебя выдвигали
Отец. У меня не было никаких шансов.
Руслан. А мать перепугалась, что ты станешь государственной ценностью и тебя наградят как маршала.
Лидия. Или эстрадного певца.
Отец. Ну уж это слишком!
Лидия. А кто был майским лауреатом?
Отец. Кто?
Лидия. Шансонье Сечкин!
Руслан. Он тоже государственное достояние. Гастроли шансонье Сечкина прошли в прошлом году в Шанхае с громадным успехом!
Отец. Ничего смешного в этом нет. Нам приходится идти на компромиссы на международной арене. Я вполне разделяю точку зрения президента.
Снова звонит телефон. Отец знаком показывает Руслану, чтобы тот снял трубку. Руслан берет трубку.
Руслан. Дядя Сима? Папа еще не приходил. Нет, я не думаю, что он отказался. При чем тут его передовые взгляды? Ничего с ними не сделается. Конечно, обязательно передам. (Кладет трубку.) Этот старый ишак не переживет твоей славы.
Отец. Сима младше меня.
Руслан. Это уже не имеет значения. Интересно, нас кто-нибудь намерен кормить обедом?
Лидия. Смотрите, я сложила.
Она показывает на большую фотографию, сложенную из кусочков.
Отец. Это она?
Руслан. Вот именно.
Отец. Как же она могла позволить так себя сфотографировать?
Руслан. Вот и спросишь у нее.
Отец. Когда же обед, в конце концов?
Дверь в спальню распахивается. В дверях мать в халате. Она театрально восклицает.
Мать. Обедать будешь в ресторане!
Мать кажется распятой, волосы спутаны – она являет собой фигуру из трагического хора. В момент, когда все замерли и не знают, что сказать, звонит телефон. Руслан и отец бросаются к нему, сталкиваются, и отец вырывает у Руслана трубку.
Отец. Да, это я! Именно я… Какие коммунисты? Демократические коммунисты? Послушайте, я никогда не был коммунистом… Нет, нет, я не отвечаю за свои детские увлечения. Вы роковым образом заблуждаетесь… Нет! Я рассматриваю эту высокую правительственную награду как награду всему университету, всей нашей
Отец бросает трубку как гранату.
Мать отрывается от двери и медленно идет к нему. Отец делает шаг назад.
Маша… Маша…Машенька!
И тут снова звонит телефон. Отец тянется к трубке. Мать останавливается.
Да, я вас слушаю. Говорите же! Не молчите, говорите!.. Хулиган!
Кидает трубку.
Трубка тут же начинает звонить особенными короткими тревожными гудками. Отец отшатывается, Руслан берет трубку.
Руслан. Да, разумеется… спасибо!
Отец. Это междугородняя?
Он вынужден отступить под напором приближающейся матери.
Руслан. Нет, это из Комгосбеза. Спрашивали, не отключить ли телефон.
Отец. И ты согласился?
Руслан. Я берегу свои нервы.
Отец. А если поздравления?
Руслан. Пришлют по почте.
Мать резко отодвигает телефон. Опирается рукой о край стола.
Мать. Воды! Умоляю, воды!
Лидия. Мама, твой мочевой пузырь не выдержит такого напряжения.
Мать. И ты?
Тут она видит фотографию на столе, закрывает рукой глаза. Она пытается сесть на пол, и детям приходится удерживать ее, чтобы довести до дивана. Отец идет за ней.
Отец. Маша, подумай, я же получил высшую награду нашей державы! Ее получают в год лишь двенадцать человек! Двенадцать. Помнишь у Блока? Там двенадцать революционеров идут по засыпанному снегом Питеру? Миллионы людей мечтают о награде.
Мать. Разумеется! Тебе это нужно!
Отец. Неважно, нравится тебе награда или нет. Это символ.
Мать. Неужели тебе мало было ордена Андрея Первозванного? Ни один профессор еще не был удостоен.
Руслан. Мама, ты ошиблась. Никто не предлагал папаше ордена Андрея Первозванного. Его выдвигали на Нобелевскую премию. Всего-навсего.
Мать. Ах, Руслан, ты же знаешь, что никто всерьез не рассчитывал. Там были куда более серьезные конкуренты.
Отец. Почему ты так считаешь, Маша? Если бы не дурацкое стечение обстоятельств, я вполне мог рассчитывать. У меня есть на этот счет письмо господина Андерсона.
Лида достала из бара бутылку и бокалы. Ставит все на стол.
Лидия. Папа, мама, Русланчик, идите к столу, давайте отметим.
Мама по-военному шагает к столу, смахивает в сторону сложенную из клочков фотографию, поднимает бокал.
Мать. За тебя, ничтожество! Да, да! Ты всегда был ничтожеством и останешься ничтожеством. Таракашка!