Ночь в «Восточном экспрессе»
Шрифт:
Но на данном этапе имеет ли это значение?
Он взглянул на друга. Джей листал какой-то журнал, задерживаясь каждый раз, когда что-то привлекало его внимание. Занимало его, похоже, очень многое. Сам Арчи был небольшой охотник до чтения, а уж в стопке оставленных для пациентов «Нэшнл джиографик» и женских журналов он, ясное дело, не нашел бы ничего примечательного. Голова у Арчи была слишком забита, чтобы отвлекаться на фотографии белых медведей и рецепты сырного торта с черникой.
Джей поднял глаза, почувствовав, что за ним наблюдают.
— Опиши мне свой идеал женщины, Арчи.
— В каком
— Твой идеал женщины. Опиши его мне.
Арчи закатил глаза.
— Ты что, отвечаешь на один из этих дурацких тестов: «Если у вас преобладают ответы С, вы психопат со склонностью к нарциссизму…»
Джей покачал головой:
— Это конкурс. Я хочу, чтобы ты поучаствовал. — Джей вчитался в текст. — Осталась всего неделя до окончания подачи анкет.
Он как-то так засмеялся, что Арчи преисполнился подозрениями. Попытался заглянуть на страницу через плечо Джея, но тот отодвинул журнал, чтобы Арчи не смог увидеть.
— Давай… Чего ты ищешь в девушке?
— Я? — Арчи усмехнулся. — Меня вполне устроит, если она чистоплотна и у нее все свои зубы.
Джей задумчиво посмотрел на него. Арчи стало неуютно. В последнее время Джей так делал — в мгновение ока переходил от шутливого настроения к серьезному. Арчи это выбивало из колеи.
— Что такое?
— Ты ведь никогда не встретишь свою избранницу, болтаясь со мной по комнатам ожидания в больницах.
— Моя избранница может подождать, — ответил Арчи.
Джей продолжал смотреть на него.
— Ты заслуживаешь особой девушки. Ты знаешь это?
— А разве не все заслуживают кого-то особенного?
Джей аккуратно вырвал из журнала страницу и сложил ее.
— Что это за конкурс? — Арчи одолевали все более серьезные подозрения.
— Не забивай голову.
В дверях показалась медсестра.
— Джей Хэмптон.
Друзья переглянулись.
— Хочешь, я пойду с тобой? — спросил Арчи.
Джей покачал головой:
— Нет. Я быстро.
Он встал, засовывая вырванную из журнала страницу в карман.
Арчи посмотрел на серый казенный ковер, поставил обе ноги строго внутри одной кафельной плитки. У него было плохое предчувствие. Джей излучал показной оптимизм; Арчи было страшно.
Они оба выросли на соседних фермах в глубинке Котсуолда. Родители Джея недавно продали свою ферму, устав от переживаемых фермерами тяжелых времен и зная, что дети не хотят продолжать их дело. Арчи, напротив, как послушный сын, помогал отцу на семейной ферме. Им удавалось держаться на плаву благодаря продаже первоклассного мяса категории «органик» — молодой баранины и говядины, а его мать сдавала отдыхающим переделанные в коттеджи строения на амбарном дворе. Начинание это пользовалось таким успехом, что Арчи открыл свой бизнес, давая другим фермерам советы, как сделать то же самое, и создал веб-сайт, посвященный отдыху на фермах, через который можно было координировать все заявки. Пара девушек помогала ему вести дела из офиса на ферме, и доход выходил весьма приличный. Арчи, может, и не был богатым, но имел крохотный коттедж на ферме, спортивный автомобиль «морган» и двух бордер-терьеров, которых звали Сид и Нэнси. Чего еще ему было желать?
Джей тем временем снимал в соседней деревне дом с мастерской, где занимался реставрацией и восстановлением
— Кровати нужны всем, — объяснил он Арчи. — И все любят свои кровати. И все любят старые кровати… Медные кровати, железные кровати, деревянные кровати. Вот увидишь: я разбогатею.
Чем-чем, а предпринимательской жилкой Джей обладал. Прекрасно знал, как себя подать. Его брошюры были тщательно продуманы и снабжены потрясающими фотографиями: все прилично, однако же с оттенком эротики. Красивая внешность сделала Джея идеальным объектом интервью для журналов по дизайну интерьеров и воскресных приложений, а интервью он давать умел. Кровать от Джея Хэмптона стала символом статуса, непременным атрибутом среднего класса наряду со свечами Джо Малоун и постельным бельем «Уайт компани». Кровати продавались так быстро, как он успевал отыскать их на свалке, а затем сотворить с ними чудо, отчистив пескодувкой и покрыв порошковым напылением. И Джей не ошибся — он богател. Если бы Арчи не любил так своего друга, он бы с ним разругался, но они по-прежнему были не разлей вода, хотя после школы прошло уже много лет. Они во всех отношениях подходили друг другу. При огромной разнице они друг друга дополняли. Джей — независимый и непредсказуемый. Арчи — серьезный и надежный.
Затем Джей поехал в Таиланд, где провел две недели активного отдыха под солнцем, а вернувшись домой, стал чувствовать себя плохо. Его одолевала усталость. Он утратил привычную энергичность. Его мучил постоянный кашель, он похудел. Арчи беспокоила эта перемена в друге. Он посчитал, что, наверное, Джей переусердствовал в Таиланде. Джей всегда был рисковым парнем и искателем острых ощущений. Он увлекался банджи-джампингом, прыгал со скал в море, ел неизвестно что в компании местных жителей. Арчи переживал, не подхватил ли Джей во время отдыха какую-нибудь амебу, какой-нибудь вирус, и убедил друга пойти к врачу.
— От этих паразитов нелегко избавиться. Ты можешь серьезно повредить своему здоровью, если не пролечишься.
Джей позвонил ему через неделю. Голос его звучал бодро:
— Ты был прав, Арчи. Все не просто так. У меня лейкемия.
Только едва уловимая дрожь в голосе Джея позволяла сделать вывод, что ему, возможно, страшно.
— Острая лимфобластическая лейкемия, если быть точным. Я сейчас в больнице. Мне нужно сделать переливание крови, сдать анализы, мне, вероятно, назначат химию…
— Черт. В какой больнице?
Арчи не требовалось повторять дважды. Не прошло и часа, как он уже сидел у постели друга. Врачи действовали хорошо и быстро. Джею, по всем данным, повезло, что он пришел именно теперь.
Его организм больше не вырабатывал достаточное количество здоровых эритроцитов и тромбоцитов, а лейкоциты не в состоянии были защитить организм от инфекции. Положение было серьезнее некуда. Прогноз был неважный, но Джей оказался в лучшей больнице, у лучших врачей. На протяжении всего курса лечения Джей держался поразительно: храбрился, сохранял оптимизм и не жаловался, не выказывал и тени обиды, на которую, по мнению Арчи, имел полное право.