Ночь волчицы
Шрифт:
Как непринужденно она держится! Кейтлин — единственная среди нас, у кого нет никаких обязательств ни перед кем, и оттого ее речи столь искренни. Теперь я лучше понимаю бродячих актеров.
Мы все узники нашей истории, а они — нет: я принадлежу Совету, я должен и хочу вернуться в Сай-Мину, еще раз поговорить с Эрнаном. Мьолльн часто говорит, что хотел бы однажды вернуться к своим холмам, а теперь еще он мечтает стать бардом. Тагор отвечает за судьбу туатаннов. Алеа — за судьбу всего острова. А Кейтлин свободна.
Фингин взял под столом руку Кейтлин и сжал ее в своих ладонях. Актриса улыбнулась ему. Потом снова повернулась к друзьям и продолжила беседу.
Харчевня в Клуллиине была большая, но без особых изысков. Там подавали простую пищу — пирог с печенью трески и рубленой рыбой или маленькие пирожки с начинкой из мяса и изюма. Хозяин также прекрасно готовил разное изысканное жаркое — от говядины до лебедя, салаты из вареных овощей, ножек, печени или мозгов домашней птицы. На сладкое друзья поели печеных груш и подсели ближе к огню, где собрались и другие жители деревни.
Уставший Фингин с трудом встал и переместился в высокое кресло за спиной Кейтлин.
Вряд ли в этой харчевне бывало столько посетителей за один вечер. Все обитатели деревни явились поглядеть на девушку, о которой гремела молва.
Как и надеялась Алеа, в деревне нашелся бард по имени Авендаль. Он разделил с ними трапезу и сейчас участвовал в общей беседе у очага. Это был человек уже пожилой, но проницательный и острый на язык. Он всем очень понравился.
Знает ли он про раскол в Сай-Мине? Что станет со всеми бардами и друидами из маленьких деревень, вдали от смуты Совета? Ведь именно потеряв с ними связь, Великие Друиды привели Сай-Мину в упадок.
— Местные стражи только что передали нам, что вы направляетесь в Сарр. Это правда?
Фингин улыбнулся про себя.
Вот он, настоящий бард. Сразу проверяет, верные ли у него сведения. Скоро он передаст их своим собратьям, и новость облетит все королевство.
— Да, мы идем в Тарнею, — подтвердил Эрван.
— Но ведь это единственное место на острове, где ничего не происходит! — удивился бард. — Тогда как в Галатии, Темной Земле и Харкуре события просто кипят!
Он пытается разузнать, не кроется ли какая-то тайна в нашем намерении, или боится новых войн?
— Это не совсем так, — возразила Алеа. — В графстве Сарр происходит достаточно событий, о которых вы и не подозреваете. Но главное — сейчас это единственная свободная земля на острове. После раскола Сай-Мины друиды уже не имеют над Сарром былой власти. Христианам пока не удалось обратить его в свою веру. Что до Амины, она занята Галатией и не трогает графство, в котором появилась на свет. Жители Сарра пользуются свободой, которой могли бы позавидовать многие гаэлийцы. Но я иду в Сарр не только за тем, чтобы защитить его свободу, но для того, чтобы эта свобода воссияла над всем островом.
Фингин взглянул на Алею.
Она впервые делится своими истинными желаниями. Она понимает, чего хочет. По мере того как она говорит,
— Не думаю, что в Сарре люди чувствуют себя такими уж свободными и счастливыми, как вы полагаете, — усомнился бард.
— Конечно, их положение могло бы быть лучше, но пока им никто ничего грубо не навязывает.
Она немного несправедлива к моим собратьям. Я не считаю, что друиды кому-то что-либо грубо навязывали. И все же, вероятно, мне стоит взглянуть на нашу историю по-иному. Заново научиться, по-новому истолковать. Сомнения Алеи заставят меня пересмотреть все знания, которыми я владел. Это совсем не просто. Но, наверно, в этом и есть смысл появления Алеи. Она вынуждает нас по-новому взглянуть на жизнь.
— Однако, дорогой бард, — снова заговорила Алеа, — не расскажете ли вы о том, что происходит в мире?
— На свете столько всего творится! — отвечал Авендаль.
— А в Галатии?
— Наша королева, без сомнения, самый хитрый властитель на острове! — воскликнул бард.
В его голосе насмешка. Но он знает, кому это говорит. С одной стороны, его слушают крестьяне, которых нельзя пугать и тревожить, а с другой — Алеа, и он знает, что она понимает смысл его слов.
— После того как она позволила друидам, покинувшим Сай-Мину, обосноваться в башне Лорильена, ей удалось убедить их не только принять ее в братство, но и назначить Архидруидом. Не правда ли, восхитительно?
— Не знаю, — ответила Алеа, — но должна признаться, она над ними хорошо посмеялась.
В ней говорит женщина. Та девчушка, что хотела научиться читать и подслушивала у дверей Совета. Да, это верно. Королева хорошо посмеялась над нами, и, по сути дела, она права. Не мы ли так долго не допускали женщин к своим знаниям, тогда как Алеа и Амина доказали, что и сайман и козни могут быть им подвластны? Посвящение в сан Амины может гибельно сказаться на состоянии власти в стране, зато благотворно повлияет на умы. Ясно, что Алеа мечтает о такой Гаэлии, где мужчины и женщины будут пользоваться одинаковой властью. Только возможно ли это?
— Говорят, что Хенон посвятил ее в сан против своей воли, — добавил бард. — Вам известно, что у нас, у бардов, все менее сложно устроено. Каста бардов всегда была одинаково открыта мужчинам и женщинам. Ия всегда думал, что однажды какая-нибудь ученица достигнет положения друида.
— Тогда вы просто провидец! — заметила Кейтлин. — И что говорит вам ваш дар ясновидения сегодня? Получится ли из Амины хорошая королева?
Кейтлин заманивает его в ловушку. Он не станет открыто поносить Амину, даже невзирая на то, что, как и большинству галатийцев, она ему не по душе, я уверен. Этим вопросом Кейтлин вынуждает его высказаться. Странники это любят. Вынуждать говорить правду. Но бард обязательно выкрутится.