Ночь Ягуара
Шрифт:
Неудивительно, что потом, когда они вернулись из мира снов, Мойе спросил священника, что его так рассмешило, и отец Тим ответил: мол, йана позволяет посмотреть вокруг глазами Бога, а для Бога все это, должно быть, забавно, так же как нас забавляют детские огорчения и обиды. Малышу кажется, будто из-за его оплошности рушится мир, а взрослый с улыбкой берет его на руки, понимая, что мимолетная боль скоро пройдет.
Именно тогда Мойе обнаружил, что отец Тим, находясь в трансе йана и путешествуя в мире снов, не сливается с божеством, но осознает себя существующим отдельно. Мойе это показалось удивительным, и после этого они часто беседовали о том, что отец Тим называл онтологией. Давным-давно, сказал отец Тим,
Потом Мойе понял разницу даже между таким уай'ичура, как отец Тим, и собой. Когда Мойе принимал йана, он в любое время становился Ягуаром, а Ягуар был им, и он был частью жизни всего существующего – животных, растений, камней, неба, звезд. Но отец Тим мог приобщаться к этому лишь темной ночью, когда не светила луна и огонь в хижине затухал, превращаясь в угольки. «Сквозь туманное стекло» – так описывал отец Тим прозрение, которое получал от своего Йан'ичупитаолик, и, наверное, ему пришлось бы долго ждать прихода того в землю мертвых, прежде чем он смог бы уподобиться Мойе. Не будь ты язычником, Мойе, частенько говаривал священник, ты был бы святым.
И вот сейчас Ягуар-в-Мойе парит в мире снов Майами. Расстояния в мире снов не такие, как в мире под солнцем, поэтому он без труда находит всех людей, к которым ему нужно наведаться. Он посещает своих союзников, которым дарует сны силы и мощи, подготавливая их к борьбе. Своим врагам он посылает сны, в которых им снятся ужасы, следствием чего становятся раздающиеся в спальнях дорогих кварталов пронзительные вопли, включающийся посреди ночи свет, глотающиеся горстями таблетки, выпитое спиртное. Таким способом в стране Мойе готовятся к битве.
Наконец он заглядывает к девочке, к ее отцу и ее матери. Здесь он обнаруживает нечто странное. Вокруг ребенка пребывает тичири, но не только: присутствует еще и нечто, чего он не узнаёт, сущность чуждая, но весьма могущественная. Мойе и не подозревал, что мертвые люди умеют призывать тичири, но, очевидно, это так. Интересно, он просто ошибся в этом, как насчет звезд, или дело обстоит так же, как с разными животными, которые живут в земле мертвых? Надо будет спросить Кукси. Но так или иначе, проникнуть в сон отца трудно, а в сон девочки почти невозможно. А вот с матерью никаких затруднений нет, так что большую часть времени он проведет там.
Мойе понятия не имеет, почему Ягуар желает, чтобы он делал это, но для него воля Ягуара равносильна приказу. Он часто не понимает, каковы побуждения божества, и этот случай далеко не самый странный. Настанет время, и ему откроют правду. Или не откроют.
9
Что-то опять не так! Дженни потерла глаза и снова всмотрелась в объективы бинокулярного микроскопа. Она воспользовалась иголкой и подвинула крохотный образец так, чтобы свет падал на него под слегка другим углом. Она бы сказала, что это Pagoscapus gemellus, если бы не узор радиальных и костных прожилок крыла, который был больше похож на узор P. insularis. Только это никак не могла быть insularis: у него не хватало характерных пропорций сегмента ноги и изогнутого яйцеклада, который отличает этот вид. Здесь яйцеклад был длинным, но почти прямым, не было ничего похожего на комбинацию признаков на рисунке в определителе видов. Вздохнув, она убрала странную
Появление не поддающегося определению образца расстроило девушку, ибо примерно за неделю, когда Дженни занималась систематизацией образцов для профессора, она привыкла к тому, что маленькие осы с точки зрения систематики – существа очень правильные и легко определяются как принадлежащие к одному из двух изучаемых подвидов. Нарушение этих правил задевало ее чувство порядка, которое было хоть и совсем недавним, но очень сильным. До этого Дженнифер и в голову не приходило размышлять о разнообразии природы, более сложной, чем изложено в «Ферме старого Макдональда».
Наряду с познаниями о таксономии древесных ос она впитала веру в то, что каждое живое существо должно аккуратно вписаться в огромную, разветвленную, но строгую иерархическую классификационную систему живой природы, каждый из элементов которой определен эволюцией. Она принимала это как данность, и отступление от этого принципа порождало разброд в мыслях. Если каждое живое существо должно относиться к какой-то определенной категории, подчиняться классификации, то исключений быть не должно, и странно выпадавшие из системы маленькие осы раздражали ее именно по этой причине. Дженни понимала, что за ее предварительной сортировкой последует лабораторный митохондральный анализ лаборатории (правда, она не имела четкого представления о том, что это такое), но хотела сделать все, как надо, в частности, чтобы угодить Кукси. Это тоже было нечто новое. Конечно, не само старание угодить, тут как раз ничего нового не было: учитывая ее прошлое, без этого она вряд ли могла бы выжить. Но желание угодить Кукси имело совсем другую природу.
Дело в том, что, делая что-то хорошо для Кукси, она вроде бы делала это для себя, а делая хорошо для себя, она тем самым… Тут у нее уверенность пропадала, ибо, чтобы додумать эту витиеватую мысль, недоставало концепции, зато она поняла, что для Кукси делать что-то хорошо – это вроде формы богослужения. Бог присутствует во всех деталях, моя дорогая, частенько говаривал он. Так или иначе, в его лице она впервые в жизни столкнулась с настоящим, родительским отношением к себе, и это стало для нее подлинным потрясением.
С другой стороны, она начала понимать разницу между тем, чем занимается она, и тем, чем занимаются настоящие биологи, работающие в экспедициях и лабораториях, познавая жизнь миллионов видов живых существ и постигая то, как в их сложнейшем взаимодействии субстанция жизни протекает через глубины времени в бесконечном, беспрерывно меняющемся потоке. Она знала, что это всегда будет за пределами ее понимания, но благодаря самому пониманию того, что такие люди есть (и Кукси один из них), девушка чувствовала себя лучше и даже прониклась к себе большим уважением, чем когда-либо раньше. Воодушевляло чувство причастности к большому делу: это было примерно то же, что быть худшим игроком в команде, играющей в мировом первенстве.
Оказалось, что микроскоп способен увлечь: склонившись над окулярами, Дженни забывалась, как это бывало в пруду с рыбками. И сейчас она не услышала, как вошла Джели Варгос, не обратила внимания на ее приветствие, не откликнулась, пока ее плеча не коснулась рука. Вот тогда она вскрикнула, подскочила и чуть не опрокинула табурет.
– Ого, ты, я гляжу, ушла в это с головой, – заметила Джели.
– Ну да. А где ты была? Я не видела тебя уж и не помню как долго.
– Ну, знаешь, семейные дела. Моя кузина собирается замуж. Мой дедушка по этому поводу развил бурную деятельность. Обычная кубинская суматоха, когда все на рогах круглые сутки, недели напролет.