Ночь Ягуара

Грубер Майкл

– Я это знаю. И был бы счастлив вернуться, как предлагал мне Кукси, в летающем каноэ уай'ичуранан. Но сейчас я стал частью Ягуара, и Ягуар стал частью, частью… частью чего-то еще. Я могу произнести это слово, но даже будь тебе известно его значение, ты бы все равно не поняла, поскольку в умах мертвых людей нет места, чтобы вместить это понятие. Это место, куда сходится много-много троп, и выбор, сделанный там, определяет, по каким путям мы пойдем и что с нами случится или не случится, после того как мы двинемся по дороге. Ну а кроме того, по какой-то неведомой мне причине ягуар желает получить именно ту девочку. Это часть… чего-то. Именно

та девочка. Увидев тебя впервые, я подумал, что ты и есть та, которая необходима ему, но оказалось – нет. Потом я подумал: это, наверное, внучка того человека, который был взят Ягуаром, Кальдерона, но и это оказалось ошибкой. Я служил Ягуару всю свою жизнь, но так и не постиг его путей. Да и как бы я мог? Он бог, а я нет, но меня это никогда не заботило – такова жизнь, которую я избрал. Но мне любопытно, чего он хочет от тебя.

– Мне тоже, – сказала Дженни, хотя она не была слишком уж любопытна. Возможно, именно поэтому ее и избрал Ягуар.

Она часто замечала, что у большинства встречавшихся ей людей был как бы внутренний мотор, или компас, – они знали, куда идут, чего хотят, а вот Дженни всегда считала, что в ней ничего подобного нет, а если и есть, то больно уж слабенькое.

Сколько себя помнила, Дженни всегда была инертным созданием, готовым плыть по течению, подчиняться ходу событий, исчезая как личность всякий раз, когда кто-то другой брал на себя принятие решений. Она дрейфовала вместе с тем, что выпадало на ее долю, будь оно хоть придурковато-причудливым, хоть тоскливо-обыденным, как в приемных семьях. Она была послушной в школе, ни с кем не конфликтовала и всегда делала все, чего от нее хотели. Она согласилась на секс, когда пришло время и нашелся парень, включилась в движение по охране окружающей среды, ибо этим занимался Кевин, а интерес к науке подхватила от Кукси, хотя ей казалось, что в последнем случае дело обстояло не совсем так, как раньше.

Это было гораздо ближе к наличию чего-то настоящего – настоящего таланта или желания внутри ее пустоты. Сейчас в ней пребывало нечто иное, не то чтобы оно как-то проявляло себя, предъявляя какие-либо требования, но пребывало. И видимо, имело какое-то отношение к ее недугу, если, конечно, это был недуг.

Вот Мойе определенно так не думал.

Она обнаружила, что он смотрит на нее с интересом, как на какое-то диковинное растение. Улыбался он редко, но сейчас улыбка на его лице появилась, словно в ответ на глупую шутку. Она впервые заметила, что у него заостренные резцы.

Удивившись, что это его так развеселило, она совсем уж было собралась спросить, но тут сумрачную сцену залило ярким светом, и она снова оказалась в больничной палате.

Все поле зрения Дженни заполняла та доктор, блондинка, – она оттянула пальцем ей веко, с явным намерением посмотреть реакцию зрачка.

Девушка раздраженно сморщилась и отдернулась.

– Ну вот, ты снова с нами, – сказала женщина-врач. – Знаешь, где ты находишься?

– В больнице.

– Точно. В госпитале Южного Майами. А помнишь, как тебя зовут?

– Конечно. Дженни Симпсон. У меня был припадок, верно?

– Был, и не один, – ответила Лола Уайз и задала еще ряд вопросов, относящихся к ее состоянию.

После чего Дженни спросила:

– Ну, теперь я могу уйти домой?

– Дженни, это не самая удачная мысль. Приступ может повториться. Мы хотим подержать тебя некоторое время под наблюдением, посмотреть, какое лекарство действует на тебя лучше…

– Никаких лекарств! От дилантина

мне становится еще хуже.

– Существуют и другие средства, помимо…

– Нет! Хочу домой.

Она села на койке, нескоординированная после перенесенного приступа и сна, если это можно было назвать сном. Окружающее все еще выглядело странным, перед глазами мерцали крохотные вспышки, и лицо доктора казалось прозрачным – нет, не то чтобы совсем уж прозрачным, подумала Дженни, но она словно могла видеть сквозь маску, за которой, как и все остальные, пряталась эта женщина, видеть ее истинные чувства. Женщина-врач была взволнована, не на шутку напугана, хотя внешне это никак не проявлялось. Мужчина и маленькая девочка отсутствовали.

Дженни оглядела маленькую палату.

– Могу я получить свою одежду?

– Жаль, но на тебе не было никакой одежды. Тебя доставили сюда полностью обнаженной. Кажется, откуда-то с шоссе Дикси.

– Ой, точно. Я и забыла. Слушайте, а вы не можете достать для меня что-нибудь?

Она торопливо протараторила, какие у нее размеры.

– Вот, и какие-нибудь шлепанцы, а? Я обязательно заплачу, когда…

– Тебя в стационаре держать не будут, отпустят под подписку. Нужно будет заполнить форму.

– Здорово.

– Но с тобой хотела бы поговорить полиция, – сообщила Лола, почувствовав своеобразное удовлетворение при виде растерянного выражения, появившегося при этих словах на лице девушки, хотя в следующий момент ее уже кольнуло чувство вины.

Людям, чья профессия помогать другим, не очень-то приятно, когда предложенную помощь отвергают, и их чаще, чем принято думать, тянет за это поквитаться.

– Кстати, я принесла тебе одежду, – сказала Лола и была такова.

В холле она увидела Тито Моралеса и своего мужа.

– Девушка в вашем распоряжении, – сообщила она им и поспешила на сестринский пост отметить посещение.

– Ну что, пойдешь со мной? – спросил Тито.

– Думаешь, это поможет?

– Надеюсь. Не знаю, конечно, но… я говорил тебе, что долбаных колумбийцев отпустили восвояси?

– Нет. А за каким чертом это сделали?

– Да все из-за Гарсы с Ибанесом. Оба клялись и божились, что эти ублюдки – добропорядочные бизнесмены из Мексики. И они, беспрестанно улыбаясь, показывали превосходные мексиканские документы. Кроме того, и федеральный судья, и помощник прокурора – оба кубинцы, а Гарса с Ибанесом – щедрые спонсоры партии, которая у кубинцев популярна. Ну, остальное ясно. Предъявить им было нечего, ордера мы не получили, так что hasta la vista mis amigos, до свидания, друзья мои. Пишите письма, когда вернетесь в Кайли.

– А вдруг они и правда бизнесмены?

Моралес закатил глаза.

– Ох! Послушай, да ты бы взглянул хоть на одного из них, там печати поставить некуда! Ты вообще в состоянии увидеть, когда что-то неладно, а? Ну вот, то, что с этими cabrones дело неладно, видно невооруженным взглядом. Федералы кусают от нетерпения пальцы и бегают кругами.

– А как насчет Хуртадо? Или они не знают, кто он такой?

– А вот с Хуртадо дело обстоит еще круче. Да, конечно, о том, что он наркобарон, трезвонят все подряд, да только пришить ему пока еще ничего не удалось. Нужна информация, которая приведет к его аресту и обвинению, а с такой информацией пока глухо. А раз так, то он всего лишь один респектабельный бизнесмен, и наши кубинцы, конечно же, за него поручатся. Правда, я надеюсь, что девчонка поможет нам прояснить дело с убийством и похищением.