Шрифт:
Глава 1
Окружённый бесчисленными ржаво-красноватыми холмами, которые изобиловали железными породами, но несмотря на это пышно поросли зелёными экваториальными растениями, Сантьяго-Де-Кали буйно раскинулся между двумя извилистыми реками, словно октопус занимая своими предместьями одну из многих долин массива Фараллоенс-Де-Кали. Эти горы являлись частью гряды Кордильеры Оксиденталь. Хотя это было самое низкое погорье Колумбийских Андов, его обрывистые утёсы очень эффективно отгораживали город от ветров, веющих с Пацифика. Что в итоге консервировало жару в улицах Кали. Тяжёлый воздух, насыщенный выхлопными газами автомобилей и выбросами промышленности, которые смешивались с отработанными струями кондеционеров, просто не имел никакой возможности
Но в этот поздний полдень небо на юге от Кали удручающе темнело, переходя из угрюмой синевы в тяжёлую тьму. В течении ночи ветер, который сейчас был почти неуловим, окрепнет и принесёт грозу в Кали.
*****
Сколоченная из тонких досок харчевня недалеко от автомагистрали №25 ютилась в тени деревьев лесопосадки шириной в шесдесят метров, находившейся рядом с полосами, ведущими в Кали. Все окна харчевни были распахнуты, а под её потолком крутился, периодически заунывно поскрипывая, четырёхлопастый вентилятор. Прохладнее или свежее чем снаружи воздух в харчевне в следствии этого всё равно не становился. Он был глубоко насыщен запахами старого фритюрного жира и прогорклого пролитого, дешёвого пива. Из-за этого он был вязким и приторно липким.
У барочной стойки, служившей одновременно и прилавком, стояли двое усталых мужчин. Один был шофёром-дальнобойщиком, второй чумазым подёнщиком, вкалывавшим на полях ферм, лежащих в округе Кали. Оба мужчины ждали заказанные ими эмпанады. Пока эти колумбийские подобия чебурек из фритированного теста со всевозможными начинками, готовились на кухне толстоватой поварихой, оба посетителя харчевни прихлёбывали маленькими глотками пиво из массивных стеклянных кружек. Харчевщик, стоявший за стойкой, смотрел вдаль, озабоченно погрузившись в свои мысли и не замечая своих посетителей. При этом он меланхолично отмахивался от двух мух, которые пытались приземлиться на его потной, красной шее. Когда с пивного крана срывалась желтоватая капля и тихо и смачно плюхалась в подставленный стакан, харчевщик флегматично смотрел на него. После чего его взгляд начинал блуждать по пространству перед стойкой. Там стояли пять столов, окружённых двадцатью стульями. Раньше ими живо пользовались многочисленные посетители. А теперь и столы и стулья пустовали.
За исключением стола у окна, за которым одиноко сидел третий и последний клиент харчевни. Он был единственным, который свои эмпанады захотел скушать в здесь, а не брать их с собой. Углубившись в принесённую с собой газету, этот белый мужчина, сидевший у открытого окна, слегка отрешённо жевал свои румяные эмпанады, то и дело прихлёбывая из бутылки местное пиво. Но при этом его взгляд каждые пару дюжин секунд внимательно зондировал окружение. Мужчина выглядел при этом хотя и уверенно и спокойно, но одновременно и так, словно он ждал чего-то, что могло обернуться довольно непрятно. Так держались довольно многие мужчины в Сантьяго-Де-Кали. Но у этого просвечивало в его почи неощутимо самонадеянной манере вести себя, типичное высокомерие американца. И хотя он попросил пиво Агуила не в стакане, а в закрытой бутылке, туристом он однозначно не был, а наверняка уже довольно долго мыкался по Колумбии. Его загар был темным и давнишним, а эмпанады он заказал на местном испанском, причём без акцента. Его брюки, кожаные туфли и шёлковая рубашка соответствовали своим кроем утончённо-формальному стилю колумбийских городов – он был одновременно не настолько шикарным, чтобы его носитель притягивал внимание грабителей, но и одновремнно настолько вальяжным, чтобы американеца свободно впускали в любой престижный ночной клуб. Возможно, он барыжил с наркобаронами или был наборот следователем американского управления по борьбе с наркотиками УБН. Он мог быть и много повидавшим журналистом и даже агентом внешней американской разведки ЦРУ. В Колумбии из-за наркотических междуусобиц и гражданской войны было полно людей всех этих разновидностей. Кем бы жующий эмпанады американец ни был, он однозначно что-то скрывал. Так как несмотря на жару, свой пиджак он не снял. Причём тот даже был
Ничего из этого не интересовало ни шофёра, ни подёнщика, оба просто игнорировали американца.
Харчевщик также не чувствовал себя из-за него некомфортно. Его заведение хотя и служило перевалочным пунктом для наркотиков, но только для сравнительно небольших поставок. И ни американское управление по борьбе с наркотиками, ни колумбийская Национальная Полиция об этом не знали. В этом его наркобароны заверили. И – это так оно и было. Ведь и агенты, и полицейские, которые за последние три года заглядывали в харчевню, хотели лишь купить покушать.
*****
В проёме в кухню звякнул колокольчик. Харчевщик пришёл в себя и обернулся. Повариха, с распаренным от жары лицом, удручённо посмотрела на него и попыталась улыбнуться. Этого у неё однако не получилось. Избегая её озабоченного взгляда, харчевщик взял тарелку с луковыми эмпанадами. Он высыпал их в полейтиленовый пакет и протянул его шофёру. Тот заплатил за эмпанады и пиво, коротко простился и пошёл к выходу. Вскоре его грузовик, окутанный слезящими глаза облаками дизельных выхлопов, громыхая съехал с парковки харчевни.
*****
А тёмные, тяжёлые тучи неумолимо надвигались с юга на Сантьяго-Де-Кали. Но пока дождём ещё даже и не пахло. Лишь духота становилась всё более и более невыносимой.
Глава 2
Словом эль сикарио в классическом испанском обозначался некий вероломный убийца, а в современном языковом употреблении просто наёмный киллер. Таким подразумевался профессионал, исполняющий свою работу без каких-либо угрызений совести и абсолютно эффективно.
В Колумбии этим словом называли убийц из трущёб больших городов, бывших очень молодыми, часто подростками или даже детьми. Они убивали за ничтожные деньги. Выплачиваемые им в песо "гонорары" в пересчёте часто не достигали и десяти американских долларов. Сикариос использовали в основном пистолеты и часто старые, изношенные Уци, а иногда и просто мачеты. В основном они были очень посредственными стрелками, поэтому чаще всего они стреляли своим жертвам в упор в голову. Или же они просто усеивали всю округу пулями. Если при этом случайно погибали постороние, то это было сикариям всё равно. Их существование вращалось лишь вокруг пролития крови, бешеных гонок на мотокроссовых мотоциклах сквозь плотный трафик огромных городов, оружия, денег, мимоходного секса и наркотических эскапад. Сикариос преходили в своих коротких, захватыващих и скоротечных жизнях, возраста в тридцать лет практически никто из них не достигал.
До разгрома наркокартеля Медельина, а потом и наркокартеля Кали у сикариос было больше чем достаточно дел. После уничтожения картелей многие сикариос пошли служить в Объединённые силы самообороны Колумбии. Эти правонастроенные полувоенные формирования ещё в шестидесятых годах начали гражданскую войну против лево-марксистких партизан из Революционных вооружённых сил Колумбии – Армии народа и Армии национального освобождения, которые хотели уничтожить Колумбию как государство. Несмотря на различия идеологий, и левые и правые брутально ущемляли гражданское население и финансировались продажей наркотиков. В неисчеслимых стычках и сражениях этого военного конфликта погибло большое количество сикариос.
Теперь, в начале нового тысячелетия, Картель Северной долины перенял бизнес уничтоженных картелей, конкурируя в этом с этаблированным Наркокартелем Энвигадо. Поэтому, хотя колумбийские структуры продолжали борьбу против наркотиков, а американцы всё больше в неё вмешивались – сикариос потепенно возвращались в тущёбы городов.
*****
Один из этих наёмных киллеров ехал на мотоцикле-эндуро к харчевне.
Покинув автомагистраль №25, сикарио обогнул её по большой дуге, выключил мотор и, выжав сцепление, неслышно подкатился к сарайчику, стоявшему за харчевней. Возле него он остановился и внимательно осмотрелся. При этом его руки продолжали сжимать руль, а его правая ступня откинула кикстартер и упёрлась на него. Сикарио был в любой момент готов вновь запустить мотор и тут же умчаться.