Ночная Фурия. Первый Акт
Шрифт:
– Я могу быть джентльменом.
Стыд сдавливает грудь. Кажется, я недооценила его. Его улыбка ослепляет меня.
– Просто я решил им не быть.
Нет. Я точно угадала, что он самоуверенный подонок.
Я закатила глаза, и он захохотал, низко и грубо. Звук ласкает меня, информируя, что этот мужчина опасен больше, чем кажется. Я спрашиваю:
– Итак, ты бывший военный, да?
Он перестает стучать по клавиатуре, коротко кивает и отвечает:
– Да, мэм.
– Как попал на эту работу?
Он разражается хохотом:
– Вообще не представляю. Боб пришел ко мне домой однажды, одетый, как Отец Роберт и сказал, что хочет кое о чем поговорить со мной.
Он поворачивается лицом ко мне и продолжает с нежной улыбкой:
– Мужчина мог бы продавать лед эскимосам. На следующий день я приехал в “Мираж”. И больше не уезжал.
– Я думаю, мне интересно, как ты закончил в этой части всего разнообразия. Ты выглядишь, как человек, который может постоять за себя. Я уверена, ты прежде сражался.
Мое заявление явно ставит Марко в неудобное положение. Его тело напрягается, так же, как и черты лица:
– Дорогая, я видел больше, чем львиная доля моих сражений. Я думаю, можно сказать, я покончил с этим. Назовем меня "в отставке".
То, как он сказал это, вызывает шквал вопросов в моем пытливом мозгу. Я хочу задать тысячу назойливых вопросов, но вместо этого спрашиваю:
– Сколько тебе лет?
– 29 исполнилось на прошлой неделе.
Мои брови поднимаются вверх:
– С запоздалым днем рождения.
Он выглядит моложе 29. Я сказала бы, он выглядит больше на 25. Он бормочет, и я принимаю это за "спасибо".
Он взволнованно смотрит на монитор и бормочет:
– Подожди секунду. Я просто быстренько кое-что сделаю, и мы начнем работу.
– Без проблем. Не торопись.
Я раскачиваюсь на стуле из стороны в сторону, притворяясь, что мне удобно, и я как дома в абсолютно незнакомом и чуждом пространстве. Это должно сработать, да?
Сфальсифицируй это ощущение, пока не почувствуешь его.
Все еще звуча отстраненно, он говорит:
– Итак, Боб твой старик? Должно быть ему приятно, что ты входишь в семейное дело. Он должен гордиться тобой.
– Он начал тренировать меня рано, и честно говоря, я с нетерпением жду сегодняшний вечер. Я готовилась к этому очень долго.
Я морщу нос:
– Боб самый близкий мне человек, как отец, но меня принесли сюда сиротой, когда мне было несколько недель. Хотя он сдержанный. Я никогда не чувствовала ничего, кроме любви.
– Брови Марко сходятся на переносице:
– О, но…
Качая головой, я перебиваю его:
– Я знаю, он защищает меня.
Его озадаченная реакция
Он трясет головой, как будто очищая ее, опускает ладони на его одетые в джинсы бедра и произносит:
– Тогда понятно. Давай разбираться с делами.
Он подает мне распечатанный документ, и я пробегаю по нему глазами. Мой желудок ухает вниз.
Я пытаюсь спрятать свою реакцию, но Марко сразу же замечает:
– Ты знаешь его?
Я киваю.
– Ты когда-нибудь видела, что он делает что-то нехорошее?
– Нет. Никогда, – шепчу я. Пытаюсь оторвать взгляд от фотографии на документе, но не могу. Прежде, чем я могу обдумать это, Марко тянет мой стул, чтобы я оказалась лицом к нему. Его выражение лица жесткое, он говорит:
– Переверни страницу.
Внезапно я начинаю беспокоиться. Мой желудок делает сальто.
На первой странице документа просто биография цели, на второй перечислены совершенные им преступления. Я с трудом сглатываю и переворачиваю страницу.
Слова начинают сливаться после минуты чтения. Мой гнев пульсирует в висках, и я сжимаю страницу так сильно, что мои костяшки белеют. Я не могу удержаться и задаю глупый вопрос:
– Это все подтверждено?
Не отвечая, Марко переходит на третью страницу. Там много фотографий.
– Да, – он считает фотографии на странице "один, два, три, четыре раза". Я чувствую его взгляд на себе. Не могу оторвать мои широко распахнутые глаза от страницы. Они мечутся от одной фотографии к другой. Он тихо спрашивает:
– Ты все еще чувствуешь что-то к этому гребаному животному?
Мой голос дрожит от гнева, когда я отвечаю:
– Ничегошеньки.
И это так и есть.
Неспособная убрать взгляд от ужасающих фотографий, я подпрыгиваю, когда мягкая рука прикасается к моей спине. Моргнув, я смотрю вверх, покрасневшая и переполненная эмоциями. Сестра Арианна стоит за моей спиной и снимает свое монашеское покрывало.
Ари, кодовое имя: “Боевая Раскраска”, смотрит поверх моего плеча на фотографии и глумится:
– Шокирована, да? Кто знал? Если бы я могла разобраться с этим мерзавцем больше, чем один раз, сделала бы это с удовольствием.
Она презрительно усмехается и добавляет:
– Гребаный мудак.
Тишина кажется уместной, тем более, я не знаю, что сказать.
– Сегодня вечером мы убедимся, что он больше никому вновь не причинит вреда.
Я молчу. Ари ласково гладит меня по волосам и спрашивает:
– Разве это не делает тебя счастливой, дорогая? Сделать мир безопасным? Защищенным?