Ночная колдунья (Злодейка)
Шрифт:
– Что вы, сударь, она вовсе ребенком тогда была, что она могла понимать!
Но полицейский уже ее не слушал, нутром почувствовав интересное расследование.
– Ведь если я вас правильно понимаю, – обратился он к старухе, – речь идет о вашей внучатой племяннице, Маргарите Павловне Прозоровой, которая на прошлой неделе была взята под стражу по подозрению в убийстве супруга своего г-на Прозорова, известного промышленника, не так ли?
Старуха со злым отчаянием смотрела на ненавистного Кондратия, с ужасом
– Так за что г-жа Прозорова рассказала тебе о том, где спрятаны книги, а? Может, ты ей помог в чем-нибудь? – С этими словами околоточный схватил мужика за грязный рукав и заглянул ему в физиономию.
– Может, и помог, только сам не знаю, как это вышло, – пожал сутулыми плечами Кондратий.
– Да что вы слушаете его, сударь! – заголосила Аграфена Тихоновна. – Он же убогий, сумасшедший он! Вам все это подтвердят!
– А это мы в участке все выясним, я думаю, г-ну следователю будет о чем поговорить с этим любителем таинственного! Ступай! – И он потащил незадачливого Кондратия в полицейский участок.
Полицейский следователь Константин Митрофанович Сердюков был неприятно удивлен появлению в своем кабинете околоточного с грязным вонючим мужиком.
– Вы бы, голубчик, первым делом дали ему привести себя в божеский вид, а то мы тут от этого зловония тотчас вымрем!
– Осмелюсь доложить, ваше благородие, этот субъект имеет непосредственное отношение к недавнему делу, то есть к убийству Прозорова.
– Вот как! – Следователь потер свои длинные худые руки и двинулся к столу. – Нуте-с, начнем!
Кондратий с большим беспокойством смотрел из-под лохматых бровей, пытаясь понять, что происходит. Полицейский же подробно изложил историю в доме Аграфены Тихоновны.
– Так! – произнес следователь, вытягиваясь на стуле. Он был худой, длинный и очень нескладный. Мундир висел на нем бесформенной тряпкой. К тому же шевелюра его весьма поредела с годами, поэтому вид у него был скучный, и женщины его не любили. Зато сослуживцы ценили цепкий ум Сердюкова и его фантастическое усердие на тяжкой ниве борьбы с душегубцами, ворами и мошенниками.
– Ну, голубчик, – обратился следователь к задержанному, – расскажи-ка нам, как ты помог г-же Прозоровой отправить ее супруга в мир иной?
– Что вы, ваше высокоблагородие, как можно! Я и не знал, что муж ее преставился! Да и видел я его от силы раза два в жизни. Поверьте мне, господин следователь!
– Стало быть, не убивал?
Кондратий отчаянно затряс головой.
– А может, подсобил? – Сердюков неожиданно резко перегнулся через стол и пытался разглядеть выражение лица несчастного. Оно выражало крайнюю растерянность и испуг.
«Убийца из него вряд ли получится, а вот запутать и использовать в своих целях гораздо легче», – подумал Константин Митрофанович.
– Ну хорошо, оставим это пока. Тогда расскажи-ка мне, что это за силы такие таинственные, которыми ты якобы управляешь?
Кондратий
– Ваше благородие, я человек простой, неученый, в обычном, так сказать, понимании. Мои науки иные, они неведомы большинству людей. Это тайны добра и зла, возможность по разумению человека вершить оное.
– По-моему, человек вершит и добро и зло уже тысячи лет безо всякого колдовства, – скептически заметил следователь. Мудреная речь неученого мужика вызывала у него недоумение.
– Я говорю о возможности человека управлять злом или добром посредством своей воли.
– И удавалось подобное? – оживился Сердюков, в рыбьих глазах которого играла усмешка.
– Было разок, только до сих пор сомневаюсь, сам поверить не могу, что удалось повелевать чужой волей и сделать ее своим орудием. – Кондратий замолчал и уставился в дощатый выщербленный пол.
– А орудием добра или зла довелось побывать? И чья это была воля, уж не Маргариты ли Прозоровой? – вкрадчиво спросил следователь.
– Не дурак я, понимаю, куда клоните, только к убийству это никакого отношения не имеет. Это совсем другое дело, другое! – Кондратий поднял голову, и глаза его засверкали. – Она пожелала, чтобы ненависть ее обрела, так сказать, материальную силу. Вот я и помог ей, а она вознаградить обещала, сказать, где в их доме мои книги спрятаны. Хотите знать, как это было? Да очень просто. Я дал Маргарите Павловне горстку крупинок соли, просто соли, не яду, боже упаси! Но в эту соль я вложил ее злость и ненависть. Осталось только дать врагу и ждать результата. И свершилось! – Кондратий аж подскочил на стуле от возбуждения.
– Да что же, наконец, произошло, говори толком! – Сердюков окончательно вышел из себя, слушая эту белиберду.
– Упала она с коня, падчерица ее, Варвара, тяжко упала, ноги теперь не ходят, в колясочке возят, – уже совсем тихо проговорил колдун.
Сердюков с изумлением посмотрел на собеседника. Действительно, несколько лет назад, когда Маргарита еще не была женой Прозорова, его красавица дочь Варя упала на прогулке с лошади и осталась безнадежной калекой, лишенной возможности ходить на своих ногах. Обстоятельства трагедии были странными, по требованию несчастного отца полиция вела дело, подозревая в злом намерении рабочих из прозоровской галантерейной фабрики. Однако все так и осталось невыясненным.
Сердюков встал из-за стола, походил по кабинету, который был такой же узкий и длинный, как его хозяин, и, остановившись напротив мужика, спросил:
– Значит, ты торжествуешь, что твой магический опыт удался? А несчастная, которая во цвете лет стала калекой, ее судьба тебя не мучит, а, повелитель зла?!
– Что значит один человек! Песчинка перед возможностью управлять гигантскими потоками человеческой воли! Да я и не знал, смогу ли я. Важно самому теперь понять, где пределы моих возможностей! – Кондратий вновь возвысил голос и затряс головой, словно утверждая свое колдовское могущество.