Ночная певица
Шрифт:
Солженицын. Я не стал бы использовать эти выражения "русская душа" или "русский путь", но у каждой нации свое лицо.
Домашняя хозяйка. Все-таки три важных темы затронул: католичество, Вандеи, то есть сравнение с Белой Армией…
Певица. Которой помогали оружием союзники, а русские, как вспоминает Деникин, собрали четыреста тысяч рублей. Как и сейчас — все заботятся о своем счете в Швейцарии.
Домашняя хозяйка. …и конечно, важно о границах! Это черт-те что! Сейчас вот опять будет набор в армию, и что, куда их пошлют, что защищать? Либо определите четко, либо выгнать всех к едрене фене из Москвы! Иностранцы раз! Им газ, им энергию
Аналитик. А я крестился этим летом! Там, правда, на Украине организовали Украинскую Православную, ерунда какая-то… Про РУХ ничего не слыхать, правда, ну а западная Украина — это, конечно, штучка-с…
Бернар Пиво. Ваш сын будет играть с Ростроповичем… (Показывает пластинки Ростроповича, рекламируя, как и на всех своих передачах рекламирует книги.)
Певица. Он, конечно, не упустит момента! Но и Ростропович тоже и под стеной, и в Белом доме, и на Солженицыне… Какой винегрет устроил: и Николай II, и Анри Труайя, и Достоевский, церковное пение, фильмы…
Передача окончена. Телефонный звонок. Певица снимает трубку, на другом конце провода: "Помните? Вы у меня были в Париже, я у вас бывал. Якушкин Дмитрий из "Московских новостей".
Певица. Конечно! Сейчас теле выключу только. (Выключает. Все тем временем доедают печенье, сладости, допивают чай…) Вы надолго?
Якушкин. На неделю. Я все записал, я там был… О чем бы еще написать французском? Нас там безработица как-то не очень интересует…
Певица. Все судят по внешним признакам — витрины, транспорт, улицы! А я вот, признаюсь, получила наконец-то, после шести месяцев изучения моего дела, это самое пособие по безработице! Мой рабочий день оценен… в пятьдесят четыре франка и семьдесят сантимов! Вот так-то! Если бы я жила одна, пришлось бы идти в приют ночевать!
Певица еще во многом призналась, наивно забыв потребовать от журналиста гарантий упоминания (или неупоминания) ее имени. Останется на совести журналиста.
Якушкин. Я вот думаю, ехать мне в Вандеи или нет? Не очень охота…
Занавес.
17-18 сентября 1993 г., Париж
ВЕЛИКИЙ ПОХОД
Меня не устают спрашивать, когда же я возвращаюсь в Париж. Русские хотят все зафиксировать навечно, будто жирную точку на вас поставить. Но даже сами французы не хотят возвращаться. Что там делать?! Опять по новой пробивать себе дорогу в буржуазную жизнь, в жизнь административно-бюрократической машины. Как когда-то. Когда я решила стать настоящей француженкой!
"Ты должна зарегистрироваться! Если ты не работаешь и не зарегистрирована — ты не существуешь!" — во, как мне объяснили.
Согласна! Буду, как все французы. Зарегистрируюсь! Гип-гип, ур-р-р-а! В Национальное агентство по трудоустройству — шагом марш!
Оно, агентство, недалеко от дома — рю Оберкамф, — и я иду пешком. Вообще, я редко куда-либо хожу, и каждый раз выход для меня — событие. На улице тепло, на мне новые туфельки, и я резво тюкаю каблучками. Тем не менее я снижаю темп, приближаясь к агентству. Впечатление, что здесь все дворники Парижа, так же как и уборщицы. Некоторое количество "мадам пи-пи" — дам, сидящих при туалетах, перед блюдечками для монеток… Весь этот народ ждет на улице время обеда. Повторяя в уме "равенство и братство", я жду, как и все… Становится жарко; дворники подпирают стены, уборщицы "свингуют": с одного каблука на другой
Я перед стойкой в приемной с несколькими маленькими тетками. Фраза, столько раз прорепетированная дома перед зеркалом, не пригождается. "Ваша профессия", — спрашивает меня работник за стойкой. "Я певица!" — отвечаю я гордо, пощипывая воображаемый ус, ха-ха! Такие же ха-ха! выпрыгивают из-под ладоней, прикрывающих рты маленьких теток. "Ну что же вы, мадам… как вы можете сами констатировать, здесь для вас работы нет… Не правда ли… Вот адрес… там, это для вас. Певцы, танцоры, все… артисты!"
"Равенство и братство!" — опять повторяю я в уме, уже более весело. До свидания, "мадам пи-пи"! Смотрю на адрес — 69, рю Пигаль! Какое артистическое место, а?!
Здесь тоже много людей на улице. На Пигале. С одного каблука на другой, с одного на… Эти дамы, правда, сами себе находят работу.
Посреди приемной агентства — панно, будто оплеванное маленькими клочками-объявлениями: "Научитесь петь и играть на гитаре за десять уроков!", "Современный танец и джаз идут вместе!", "Аэробика, сауна, душ Шарко — все для вашего успеха в актерстве!", "Танец, пение, акробатика — за одну цену!"
Много танцоров здесь. Их легко узнать по полурваным одежкам, по вечным странным движениям-растягиваниям — всегда готовы к работе! Есть рокеры — люди в коже. Барабанщики — черные ребята… Я встаю в очередь, за типом с невероятно огромным шлемом мотоциклиста… может, он каскадер? Здесь как-то тихо, даже не скажешь, что артисты вокруг. Может, это потому, что они сейчас безработные, потеряли свои любимые артистические работки…
Очередь доходит до меня, и я даю работнику за стойкой — о, эти богини за стойками! — все мои бумажки. Ну, все! Бюллетень зарплаты за три года работы в кабаре, бюллетень зарплаты за съемки в фильмах, за телепередачи, за работу в Швейцарии…
— Кино… здесь у вас недостаточно… Швейцария… вы не обязаны декларировать…
А тетка, стоящая за мной, в тюрбане, с ярко накрашенными глазами, — бывшая балерина! — кивает: "Работу за границей не обязаны, не обязаны декларировать…"
— …еще фильм! Так вы кто? Певица или актриса?
— Я сожалею, но я могу, вообще-то, и то и другое! В США меня учили, что надо все уметь делать. В любом случае, мадмуазель, я согласна на любую работу, даже в массовку.
— Ах, я бы не отказалась от массовки, там вас хоть кормят, — мечтательно говорит бывшая балерина.
— Так это ж по блату! Массовочка! — подает голос тип с неимоверным шлемом, отвлекшись от изучения объявлений.
— Мне надо 100 бюллетеней зарплаты или 800 часов работы за последние 18 месяцев. Но!!! Одной и той же работы, понимаете? Мне все равно, что вы делаете, хоть жонглируйте. Но пожалуйста, только жонглируйте, понятно?!
Понятно-понятно. Ясно, что ни в какое кабаре меня здесь, конечно, не пристроят, тем более русское — они заняты поляками или эсэнгэшными хилями… Эх, мама! И зачем ты меня всему хотела обучить?! И фортепьяно, и пение, и фигурное катание, и балет, и театр, и кино, и черта в ступе! Только жонглировать!