Ночная прогулка. В двух лицах... Путешествие в эпицентр. Свет былого

Шоу Боб

— К черту твою рассудительность, Кэт! Мы уже опаздываем на час, и с такими руками я на вечеринке не появлюсь. Мы возвращаемся домой.

— Ребячество, и ничего больше.

— Благодарю тебя. — Бретон запер машину, в раздражении оставив темные отпечатки пальцев на светлой краске. — Пошли!

— Я поеду к Мегайрам, — сказала Кэт. — А ты можешь отправляться домой и кукситься там, сколько душе угодно.

— Не говори глупости. Ты не можешь добираться туда одна.

— Могу. И могу вернуться одна. Как-то я обходилась все годы, пока не познакомилась с тобой.

— Я знаю, у тебя есть опыт, милочка, однако у меня хватало такта

не упоминать об этом, только и всего.

— Прими мою благодарность. Ну, во всяком случае, сегодня ты будешь избавлен от неприятной необходимости показываться со мной на людях.

Распознав ноту безнадежности в ее голосе, Бретон испытал приступ злорадства.

— И как же ты намерена добираться туда? Ты взяла с собой деньги?

Она замялась, а потом протянула руку:

— Дай мне денег на такси, Джек.

— И не надейся. Я ведь ребячлив, ты еще не забыла? Мы возвращаемся домой. — Несколько секунд он смаковал ее беспомощность, отплачивая за собственную жестокость, и тут же все рассыпалось. «Мерзко, — подумал он. — Даже для меня. Ну, приеду на вечеринку с опозданием, весь чумазый. Нормальный человек обратил бы все в цирковой номер. Пусть попросит еще раз, я уступлю, и мы отправимся туда».

Но Кэт произнесла только одно короткое слово, больно его задевшее, и пошла по тротуару мимо сверкающих витрин. В серебряной накидке, туго стянутой поверх легкого платья, в туфлях на шпильках, отчего стройные ноги казались еще длиннее и стройнее, она выглядела, как идеализированный киновариант любовницы гангстера. На миг он увидел ее внешний облик яснее, чем когда-либо прежде, словно позади его глаз заработал давно бездействующий механизм фокусировки. Сияние витрин проецировало Кэт в его сознание с поразительной четкостью, и он увидел — потрясенный словно совершенно новым открытием — крохотные голубоватые жилки под ее коленями. Бретона захлестнула жгучая волна нежности. «Ты не допустишь, чтобы Кэт шла ночью по городу, одетая так!» — настойчиво сказал ему внутренний голос, но тогда ему пришлось бы бежать за ней, упрашивать… Он заколебался, а потом зашагал в противоположном направлении, изнывая от отвращения к себе, злобно ругаясь.

Полицейская патрульная машина остановилась перед его домом примерно через два часа.

Бретон, стоявший у окна, побежал к двери на свинцовых ногах и с трудом ее распахнул. Два детектива с мрачно враждебными глазами на фоне фигур в синей полицейской форме…

Полицейский показал ему бляху.

— Мистер Бретон?

Он кивнул, не в силах говорить. «Прости меня, Кэт, — думал он. — Прости и вернись. Мы поедем на вечеринку…» Но одновременно происходило нечто невероятное: в глубоко спрятанном уголке его сознания нарастало облегчение. «Если она мертва, то мертва. Если она мертва, значит, все позади. Если она мертва, значит я свободен…»

— Я лейтенант Конвери. Убийство. Вы не согласились бы ответить на несколько вопросов?

— Конечно, — глухо ответил Бретон. — Войдите.

Он повел лейтенанта в гостиную и с трудом подавил желание поправить диванные подушки, словно хозяйка, встречающая неожиданного гостя.

— Вы как будто не удивились, увидев нас, мистер Бретон, — медленно произнес Конвери. У него было скуластое загорелое лицо и крохотный нос, словно бы и не разделявший широко посаженные глаза.

— Что вас интересует, лейтенант?

— У вас есть ружье, мистер Бретон?

— А… да. — Бретон растерялся.

— Вы не могли бы предъявить

его?

— Послушайте! — почти закричал Бретон. — В чем дело?

Глаза Конвери были голубыми, ясными и цепкими.

— Вас проводит патрульный.

Бретон пожал плечами и направился к лестнице в подвал, где он устроил мастерскую. Когда они сошли с последней деревянной ступеньки на бетонный пол, он почувствовал, что патрульный у него за спиной весь напрягся, а потому остановился и кивнул на высокий шкаф, где хранились большие инструменты, удочки, лук со стрелами и охотничье ружье. Патрульный быстро обошел его, распахнул дверцы и вытащил ружье. Ему пришлось высвободить ремень, запутавшийся в леске.

В гостиной Конвери взял ружье у патрульного и провел пальцем по пыльному прикладу.

— Вы редко им пользуетесь?

— Да. Последний раз я охотился года два назад, еще когда не был женат.

— Так-так… Мощная штука, верно?

— Да. — Бретон чувствовал, как нарастающее недоумение почти физически разрывает ему грудь. Что случилось?

— Даже чересчур, — небрежно добавил Конвери. — Они разрывают животное в клочья. Не понимаю, зачем ими пользуются.

— Отличный механизм, — ответил Бретон. — Я люблю хорошие механизмы. Совсем забыл! Оно не стреляет.

— Почему?

— Я уронил затвор, и ударник заклинило.

— А-а! — Конвери вынул затвор, оглядел его, понюхал, посмотрел в ствол на настольную лампу и отдал ружье патрульному.

— А другого ружья у вас нет?

— Нет. Просвещайте, лейтенант, сколько можно тянуть? Зачем вы приехали? — Бретон замялся. — Что-то случилось с моей женой?

— Я думал, вы так и не поинтересуетесь. — Голубые глаза пошарили по лицу Бретона. — Ваша жена цела и невредима. Она допустила глупость — пошла одна через парк поздно вечером, и на нее напали, но с ней все хорошо.

— Не понимаю… Как же так, если на нее напали?

— Ну, ей удивительно повезло, мистер Бретон. Из-за дерева вышел мужчина, кстати, похожий на вас, и выстрелом из ружья разнес череп нападавшему.

— Что-о-о?! Не думаете же вы… Где этот человек?

Конвери улыбнулся.

— Мы пока не знаем. Он как сквозь землю провалился…

Ощущение томительной беспредельности, смещение перспектив и параллакса, немыслимые переходы, в которых искривления пространства-времени извиваются, между отрицательностью и положительностью, а в центре зияет бесконечность — божественная, иллюзорная, горькая…

— Вы только поглядите, как этот типчик пьет, — продолжал Гордон Палфри. — Он явно задумал выйти на орбиту.

Женщины обернулись и посмотрели на Бретона, а он, стараясь выиграть время, чтобы сориентироваться, жалко улыбнулся и сел в глубокое кресло. Он перехватил взвешивающий взгляд Кэт и прикинул, можно ли было догадаться, случайно на него посмотрев, что он вдруг отключился. После не слишком удачного обследования психоаналитик по фамилии Фускьярди заверил его, что отключения эти со стороны практически неуловимы, но Бретон усомнился — ведь переходы нередко занимали несколько часов субъективного времени. Фускьярди настаивал, что Бретон обладает редкой, хотя вовсе не уникальной способностью отключаться полностью, однако отключения эти длятся лишь долю секунды объективного времени. Он даже предложил связать его с университетской психологической лабораторией, но Бретон успел утратить интерес к дальнейшим проверкам.