Шрифт:
Ночная птица.
Ночная Птица
Осталось что-то недосказанное, не выплеснувшееся, тягучее, то, что я вечно пытаюсь вывернуть из себя, отдать на растерзание реальности. Но эту жертву реальность не принимает, слишком мало крови, должно быть, и слишком много воды. Не вижу завтра, сейчас есть только сегодня и беспалый трамвай, что катит меня вдоль кромки ночи. Не хочу быть вне, хочу быть внутри, стучу, скребусь в дверь, но не пускают. Что-то сотворила я в прошлой жизни, по шкале «непрощения» видимо на десятку.
Херсонес
Запах оливковых рощ выскребает из сердца тонкие, хрупкие воспоминания детства,
Колокол мерно звенит вдалеке, с этой земли мне решительно некуда деться.
Даже если спуститься, залечь на дно среди звезд
и морских ошалевших ракушек,
Я ясно вижу, что мне не дано, навсегда не дано,
перестать этот колокол слушать.
***
Непробиваемо-непререкаем
твой дом стоит мерилом пустоты
и благости…
проспектом огибаем
и заключен в могучие кусты
шиповника.
Разбросаны скамейки
вокруг подъезда
и столетний клен разлапист
пятерней стремится в небо
ни адресов не помня, ни имен.
Здесь жило детство
с пряными цветами,
картонной куклой, ленью по углам,
стеклянными, причудливыми снами,
с историей, понятной только нам…
Но волшебство закончилось…
На счет три
Странные звуки,
в карманы пальто прячу руки,
джаз отдается эхом в пустом проезде,
думаю, лучше бы нам и не быть вместе.
А ты отвечаешь на чьи-то звонки,
голубыми глазами кричишь,
как мы с тобой далеки
от тоски и от посредственности,
от грязных тарелок
и общих снов по утрам,
чашек кофе, монотонных ужинов…
неужели все это нами заслуженно?
светлое время суток, прохожие,
зимний чай с корицей,
немые лица вокруг
и
новый замкнутый круг -
разъезжаемся на счет "три".
На побережье Крыма всегда тепло…
На побережье Крыма всегда тепло,
Птицы поют по утрам оглушительно звонко,
Бабушки перевозят фрукты в холщовых котомках,
Спелый инжир об асфальт разбивается, как стекло.
Море дробит осколки бутылок вместе с камнями,
Теплым вином запивается даже окрошка,
Каждое утро вливается в раму резного окошка,
Не разделяя вчера и сегодня, совсем не советуясь с нами.
Горы врастают над лесом сосновым синими глыбами,
Четко подогнаны под содержимое – новый Чеширский альбом,
Ты все пытаешь меня по ночам: Что же будет потом?
Мне же мечтается, чтобы мы стали большими и глупыми рыбами…
Чтобы не верили в «завтра»,
не думали ни о чем…
Мы смешиваемся с запахом кофе и мокрых осенних улиц…
Мы смешиваемся с запахом кофе и мокрых осенних улиц,
Растворяемся в тихом потоке шуршащих шин
и липких прикосновений.
Теряемся в пустоте.
Веришь ли, к нам вернулись все наши прошлые жизни,
Помыслы, ауры и прегрешения.
Эти и те.
За горизонт улетают стаями листья,
Ветер баюкает их в колыбели и отпускает на волю,
ближе к промерзшей земле.
Скоро начнутся снега и метели.
В этом году мы опять опоздали, вновь не успели…
Эти? – Не те.
Нас дожидается в мраморной лодке Харон,
Машет, приветственно руку подняв,
прячет улыбку в густой белоснежной своей бороде.
Снова и снова прокручиваешь в голове каждый свой жест,
Каждое слово, движение пальцев и век…
Перевезешь нас, Харон, на другой бережок?
Вот они мы пред тобою стоим –
Эти и Те.
Твой запах тонко-терпкий и слова
И поцелуй подаренный небрежно:
Четвертую весну схожу с ума
На грани полюсов искристо-снежных.
Пью каждый вздох и липкие "прости"