Ночная смена. Остров живых
Шрифт:
(Думаю, что сейчас многие удивятся — во, какие лохи! И эти болваны не стырили кусок мяса, а вернули и каптер дурак какой-то, при кухне, а не воровал, да и работе обрадовался, тоже значит лох, не лохи — оне не работают! Могу только сказать если так — поганое сейчас время.)
А то время, когда они были подальше от начальства, и как бы совсем сами по себе было очень спокойным. Не было дурацкой работы из принципа — чтоб солдат только занять. Деду, например, очень не нравилась перебивка лент для пулемета — это было как раз "чтоб не бездельничали" — из длиннющей ленты в 1000 патронов надо все патроны вынуть, почистить саму ленту, почистить патроны — и потом машинкой вставить обратно. Было много работы по обустройству —
Помимо деда были и другие мастера — но плотники. А плотник супротив столяра-краснодеревщика — никакого сравнения не выдерживает. Поэтому дед еще и стройкой там руководил. Соседям нос утерли — добротные получились и блиндажи и баня и прочее, что требовалось. Дед хорошо и печи клал.
Одно деду жизнь отравляло — на кухне у него крыса завелась. Вот посреди леса — и крыса.
Дед чистюлей всегда был, и такое соседство его бесило. Он раздобыл у приятелей наган — почему-то с отпиленным куском ствола и решил крысу подкараулить у одного из ее выходов. Несколько раз крыса выбиралась не оттуда, где ее ждали — но, наконец, совпало, и дед ее героически пристрелил. Для остальных бойцов это приключение было долго основной темой и источников всяческих шуточек и подковырок — как Иваныч за крысаком охотился. Но вместе с тем зауважали больше — потому как чистота на кухне — это дело.
А дед после похорон убиенного крыса подале от кухни задумался — что пасюк посреди леса делал?
Ну не живут крысы в лесу, они в домах живут. Стал копать снег, где крысова нора была.
Под снегом — слой углей. А под углями — недогоревшие доски-бревна и кирпичный свод с люком. Дом был с подвалом. Дом-то сгорел, а подвал уцелел и оказался набит всякими соленьями — вареньями, что здорово улучшило рацион зенитчиков. Ощутимый оказался приварок.
(Опять же по нынешним понятиям — лохство сплошное — что б товарищам все это продать, а не отдавать даром… Разбогател бы!)
Вообще финские дома поражали зажиточностью, сами-то дома — не так чтоб очень, наши тоже не хуже строили, а вот городская мебель и особенно костюмы "на плечиках" — удивляли. В подвалах оставались запасы — и хотя политбойцы рассказывали, что финны все отравляют — ели. Многие поживились финским добром из брошенных домов. Дед не польстился. Еда на войне — это одно, а воровать вещи был не приучен. Посылал дочке (моей будущей маме) цветные картинки в письмах. Птички, цветочки…Пачка открыток где-то попалась. Вот их и пользовал.
А еще отметил, что у финнов срубы рубили не так, как у нас, да еще то, что сараи для хранения сена были "дырявые" бревна со здоровенными щелями уложены — видно чтоб сено на сквозняке было…
Потерь в зенпульроте было мало и какие-то они тоже были нелепые. Два солдата чистили пулеметы после стрельбы. Один случайно нажал грудью на общий рычаг спуска. Стоявший напротив был убит наповал — в одном из четырех пулеметов в стволе оказался патрон…
К деревне, где стояли наши войска, из леса на лыжах прикатило гуськом пятеро финнов. Их увидели издалека и сбежались посмотреть. Кто-то ляпнул, что это финны в плен сдаваться идут. Народу набежало много, а финнов пятеро, идут целенаправленно, ясно видят же — что в деревне русские. Наверное, действительно сдаваться. А оказалось — не совсем. Подъехали поближе, шустро развернулись веером и влепили из автоматов "от живота" — да по толпе. Наши шарахнулись в разные стороны, но многим досталось. А финны так же шустро — по своей лыжне — обратно в лес. Тут и оказалось, что поглазеть пришли без винтовок. Пока то-се — финны уже у леса. "Если финн встал на лыжи — его и пуля не догонит" Но одного догнала. Тогда двое финнов раненого подхватили под мышки, двое других съехали с лыжни — и пошли, проторивая лыжни для носильщиков, чтоб тем, кто раненого тащит не по целине переть — и в момент в лес.
После этого наши
Еще дед запомнил финские окопы — старательно сделанные, глубокие, с обшивкой — и то, что во время наших артобстрелов финны утекали во вторую линию, а наши молотили по первой. Когда артобстрел прекращался, и наша пехота поднималась — финны тут же занимали передовые окопы и встречали атакующих плотным огнем. Пока кому-то из артиллеристов не пришло в голову перенести огонь на вторую линию, а пехоте подняться до окончания обстрела. Вот тогда получилось почти так же, как действовали немцы в 41 — финнов здорово накрыли на запасной позиции, а потом еще и пехота оказалась куда ближе. Трупов финских осталось в траншеях и ходах сообщений богато. Ребята из расчетов ходили смотреть и ходили долго. Ну а дед глянул для общего развития и не особо долго зрелищем наслаждался — ну трупы и трупы, не велико счастье на мертвецов пялиться.
И о дотах финских, о полосах заграждения дед отзывался с уважением — большая работа и грамотно сделана была.
Уже летом 40 года. Дневной марш по пыльной проселочной дороге. На потных солдат пыль ковром садится, вместо лиц — странные маски с зубами и глазами — не узнать, разве что по голосу. В глотках пересохло. Долгожданный привал — в лесу у озера. Солдаты толпой к воде.
Дед был дневальным, задержался. Но быстро договорился с другим парнем — с соседней машины и тоже побежал с дороги под уклон, снимая пилотку, ремень и гимнастерку. Влетел в кучу сослуживцев, а они, полуодетые, почему-то в воду не лезут, хотя жара и пыль на зубах скрипит. Дед их спрашивать — а они пальцами тычут. В воде — неподалеку от берега лежат на дне прошлогодние трупы в нижнем белье. Непонятно чьи, почти скелеты уже, но еще не совсем…Вода прозрачная, все в деталях видно.
Поплескались с краешку…
Не вышло купания.
Дальше поехали как пришибленные.
Кто там валялся — одному богу известно.
(Сейчас конечно ясно всем, что там могли валяться токо совки, потому как финны практически войну выиграли, только от щедрого сердца отдав все, что им сказал Молотов, своих солдат они не бросали и вообще финнов нисколько не погибло.
Мне лично так считать мешает то, что мой родной дядька нашел как-то вместо гриба череп — принял его за шляпку боровика, торчащую из мха. Потом они с приятелями скатали мох — и нашли несколько скелетов в полном обвесе, с лыжами, оружием. Нескольких финнов. Рассказывал он, что там они лежали практически кучей, а считать не было интереса. Начало 60 годов — все еще было неплохого сохрана — и финская обувь с загнутыми носами и свитера и кепи…Ну тогдашние мальчишки такого добра видали много, а эти лыжники, судя по многочисленным пулевым дыркам в костях попавшие под пулемет, были какими-то нищебродными, даже ножи были какие-то некрасивые…
И другие мои знакомые не раз находили в лесу финские останки. Да, я знаю, что наша партия и правительство хреново относилась к нашим погибшим бойцам и их много и сейчас лежит недопохороненными, но не надо рисовать наших врагов ангелами во плоти. У них тоже всяко было. Вот чего у них не было — это такой выжженной земли, какую они устроили у нас, уходя с нашей земли… И нашим дедам надо было все отстраивать заново. Может потому не до мертвых было…)
Дед вернулся с Финской войны целым и невредимым. Никого не убил и не привез никаких трофеев.
После Финской дома прожил всего — ничего. Практически на следующий же день после объявления войны был призван. И началась еще более страшная и длинная война.
Меня окликают, встряхиваюсь. Не время для глубокомысленных раздумий и воспоминаний.
Нам не удается добраться спокойно до цехов.
Там была бойня.
Но и здесь убитых валяется много. Вижу, что это, скорее всего, упокоенные.
Погибшие лежат не так чтоб слоем, но проехать невозможно, а давить тела наш водитель Вовка категорически отказался. Благородно, конечно, но есть у меня смутное подозрение, что причина несколько иная. Впрочем, эти мысли я высказывать не собираюсь.