Ночная смена
Шрифт:
— Она навещала его с тех пор?
Джин Флеминг покачала головой:
— В этом не было смысла. Я в прошлом году навещала его, когда Белла сошлась с Гарри. Я сказала Бену, что она снова выходит замуж и что бесполезно пытаться встретиться с ней.
— И как он реагировал на это?
— Он пришел в ярость. Хотел знать, за кого, но я отказалась ему сказать. Он поклялся, что, когда выйдет, отыщет ее.
— Фолкнер знает об этом?
— Да, — кивнула Джин, — но он, похоже, не очень беспокоится. Он считает, что Бен
— Возможно, он прав.
Она покачала головой:
— Несколько дней тому назад Белла получила письмо, вернее, записку. В ней было сказано: «Скоро увидимся. Бен».
— Она показала ее мужу?
Джин Флеминг отрицательно помотала головой:
— Я знаю, что это звучит глупо, но сегодня день рождения Гарри, и они устраивают вечеринку на целую ночь. Танцы, угощение и все прочее. Я тоже отправлюсь туда от вас. Белла очень постаралась. Не хотелось бы, чтобы Бен все испортил.
— Понятно, — сказал Грант, — так что же вы хотите, чтобы мы предприняли? Он отбыл свой срок и, если только не натворит чего-нибудь, он — свободная личность.
— Вы могли бы поговорить с ним, — сказала она. — Скажите ему, чтобы он не лез. Разве я прошу слишком много?
Грант повернулся на стуле, встал и подошел к окну. Он взглянул на огни города, светившиеся сквозь стену дождя.
— Взгляните сюда, — сказал он, оборачиваясь к Джин Флеминг, — семьдесят квадратных миль улиц, полмиллиона человек — и восемьсот двадцать один полицейский, включая тех, кто работает за письменным столом. По любым разумным стандартам нам требуется прямо сейчас еще двести пятьдесят.
— Почему же вы не наберете их?
— Вы будете просто удивлены, узнав, как мало людей хочет провести остаток жизни, работая в три смены, причем у них всего один уик-энд на семь недель, который они могут провести дома, с семьей. И, кроме того, зарплата не блестящая, если представить себе их труд. Если вы мне не верите, попробуйте постоять в субботу около биржи часов в одиннадцать, когда закрываются пивные. Хороший полицейский зарабатывает там за один час свое недельное жалованье!
— Значит, это намек на то, что вы не можете помочь?
— Мне подчиняются пятьдесят два детектива. В настоящее время восемнадцать из них больны гриппом, а остальные работают по восемьдесят часов в неделю. Я думаю, что вы заметили, как здесь тихо? Это потому, что детектив-констебль Брэди и я — единственные, кто сейчас находится в офисе. В лучшие времена у нас в смену с десяти до шести работает, можно сказать, символическая группа, а сейчас дела хуже обычного.
— Но кто-то все же должен быть?
Он хрипло рассмеялся и вернулся за свой стол:
— Обычно кто-то бывает.
Она встала:
— Значит, все будет в порядке? Вы позаботитесь об этом?
— Если он в городе, найти его будет не трудно, — сказал Грант. — Я не могу обещать многого, но мы сделаем
Она порылась в сумке и вынула визитную карточку:
— Я буду у Беллы в Сент-Мартин-Вуд, а затем вернусь домой. Я живу в старой квартире мисс Ван Хефлин, при школе. Номер здесь есть.
Она повернулась к двери. Когда Брэди встал, чтобы открыть ей дверь, Грант сказал:
— Я не понимаю одного. Почему вы? Почему не Белла?
Джин Флеминг медленно обернулась:
— Вы, наверное, плохо ее помните, да? Она всегда была против активных действий. Что до нее, то она готова просто сделать вид, что Бена Гарвалда не существует, и надеяться на лучшее. Но, боюсь, этого недостаточно. Если что-нибудь случится, я, похоже, потеряю больше, чем она. Скандал может меня погубить, мистер Грант, разрушить все, что я создала. Вы сами сказали, что я далеко ушла от Хайбер-стрит. Слишком далеко, чтобы оказаться отброшенной назад…
Когда Джин, повернувшись, пошла через главный офис, она почувствовала, что дрожит. Не дожидаясь лифта, молодая женщина быстро пробежала три пролета мраморной лестницы и выскочила наружу через вертящуюся дверь, остановившись в подъезде напротив городской ратуши. Она прислонилась к одной из огромных каменных колонн, возвышавшихся у входа, и порыв ветра швырнул ей в лицо ледяные брызги дождя, причиняя странную боль. Дождь был таким же ледяным, как поднимающийся в ней страх.
— Будь ты проклят, Бен Гарвалд, будь ты проклят! — злобно прошипела она и бросилась по ступеням вниз.
— Ничего девчонка! — сказал Брэди.
Грант кивнул:
— И не глупа. Будь она иной, ей бы не выжить в таком месте, как Хайбер-стрит.
— Вы думаете, во всем этом что-то есть, сэр?
— Возможно. В свое время не было никого круче Бена Гарвалда. И я думаю, что девять лет в Паркхэрсте и Муре вряд ли исправили его.
— Я не знал его лично, — сказал Брэди, — я тогда только еще начинал работать в Центральном отделении. У него было много друзей?
— Пожалуй, нет. Он всегда был вроде одинокого волка. Большинство людей просто боялись его.
— Настоящий головорез?
Грант покачал головой:
— Нет, у него был другой стиль. Прибегать к насилию только в крайнем случае — таков был его девиз. Он служил в Корее, в отряде коммандос. В пятьдесят первом уволен по инвалидности — ранен в ногу. С тех пор слегка прихрамывает.
— Кажется, это действительно тяжелый случай. Достать его досье?
— Сначала надо подыскать того, кто мог бы им заняться.
Грант выдвинул ящик картотеки и быстро перебрал карточки.
— Грэхем все еще занимается изнасилованием в Муренде. Варли отправился расследовать налет на фабрику в Мэйск-Лейн. Лоуренс болен. Форбс уехал в Манчестер свидетелем по делу о мошенничестве, которое будет слушаться завтра. Грегори болен.