Ночная стража

Пратчетт Терри Дэвид Джон

— И что же вы там увидели?

— Увидел, как человек, которого звали Карцером… исчез. А еще увидел, как погиб Джон Киль. По крайней мере, я своими глазами видел его тело.

— Ну да… — пробормотал Ваймс.

— И тогда я вступил в бой. Взял веточку сирени у павшего бойца и, признаюсь, зажал ее в зубах. Смею надеяться, мне удалось повлиять на исход схватки, я лично убил четверых, хотя гордиться тут нечем.

Они были бандитами, громилами. Вряд ли можно назвать их искусными бойцами. Кроме того, их предводитель бежал, очевидно захватив с собой весь их боевой дух. Должен сказать, что люди с сиренью сражались как тигры. Да, им недоставало мастерства, но когда они увидели, что их командир погиб, то просто разорвали врагов в клочья. Поразительно. Позже я осмотрел тело Джона Киля. Это действительно был Джон Киль. В этом не могло быть никаких сомнений. Он был весь в крови. Впрочем, крови везде хватало. Но его раны мне показались несколько… старыми. Смерть, как мы знаем, меняет людей. Но я помню, что подумал тогда: «Неужели настолько?» В тот день я решил, что столкнулся с частью головоломки, а сегодня… сержант… мы нашли оставшуюся часть. Поразительно, как люди могут быть похожи друг на друга, не правда ли? Наверное, даже твой сержант Колон ни о чем не заподозрит. В конце концов, Джон Киль погиб у него на глазах, а ты, наоборот, вырос…

— К чему вы клоните? — спросил Ваймс.

— Ни к чему, командор. Что я могу доказать? И главное, зачем мне что-то доказывать?

— В таком случае я промолчу.

— Честно говоря, даже не представляю, что именно ты мог бы сказать, — пожал плечами Витинари. — Да. Я согласен. Давай оставим мертвых в покое. Но что касается тебя, командор, в качестве небольшого подарка по случаю рождения…

— Мне ничего не надо, — перебил его Ваймс. — Повышать по службе меня некуда. Подкупить ничем нельзя. Я и так получил больше, чем заслуживаю. Стража работает нормально. Нам не нужна даже новая мишень для дротиков…

— В память о покойном Джоне Киле… — произнес Витинари.

— Я вас предупредил…

— …я могу вернуть тебе улицу Паточной Шахты.

Повисшую тишину нарушал только пронзительный писк охотившихся в тополях летучих мышей.

— Дракон сжег то здание, — пробормотал Ваймс. — А в подвалах поселились гномы…

— Да, командор. Но гномы… с такой милой

непосредственностью относятся к деньгам. Чем больше денег город предлагает, тем меньше становится гномов. Конюшня сохранилась, и старая башня шахты тоже. Обнесенная крепкой каменной стеной. Все можно восстановить, командор. В память о Джоне Киле, человеке, который за несколько коротких дней изменил судьбы многих и, возможно, помог сохранить частицу здравомыслия в обезумевшем мире. Думаю, уже через несколько месяцев можно будет зажечь над дверью фонарь…

И снова стал слышен только писк летучих мышей.

«Может, даже запах вернется, — подумал Ваймс. — И над уборной снова будет окно, которое можно открыть, стукнув в нужном месте. Новые стражники, но старые фокусы…»

— Все верно, еще один участок нам не помешает, — с некоторым усилием согласился он.

— Вижу, тебе понравилось мое предложение, — сказал Витинари. — И если завтра утром ты соблаговолишь заглянуть ко мне в кабинет, мы утрясем…

— Завтра будет суд, — резким тоном перебил его Ваймс.

— Ах да, конечно. Справедливый суд, — подчеркнул патриций.

— Иного не допущу, — сказал Ваймс. — Я хочу, чтобы эту сволочь наконец повесили.

— Хорошо, — согласился Витинари. — А потом мы могли бы…

— А потом я пойду домой, к своей семье, — снова перебил его Ваймс.

— Отлично сказано! — произнес Витинари, не смутившись ни на мгновение. — Не могу не оценить твой ораторский дар. — И Ваймс услышал в его голосе едва различимые нотки вежливого предупреждения, когда он добавил: — Здесь и сейчас, командор.

— Можете называть меня сержантом при оружии, — сказал Ваймс. — Здесь и сейчас.

Он схватил Карцера за шиворот и поволок навстречу справедливости.

* * *

Была уже глубокая ночь, когда Ваймс возвращался домой на Лепешечную улицу. Неожиданно он остановился. Это же те самые задворки! Там сидит ростовщик, а вот та сомнительная лавчонка, что выходит на Глиняный переулок. И раз он стоит примерно посредине между ними, значит, вот за этой стеной — двор храма.

Ваймс перебросил через стену окурок сигары. Раздался тихий стук, а потом едва слышный шорох гравия.

И тогда Ваймс пошел домой. А мир повернулся навстречу утру.