Шрифт:
Пусть в моей жизни будут самыми худшими те мгновения, которые мне пришлось пережить во время одного из моих дежурств. Я и представить не могла, что может со мной такое случиться. Хочу поделиться впечатлениями, по всей вероятности, для того, чтобы освободить свою голову от неприятных воспоминаний, произошедших со мной три месяца назад. И хочется поблагодарить своих коллег за хорошее отношение ко мне и поддержку в ту ночь; и пусть это будет моим признанием, которое я скрыла даже от близких людей. Я пыталась эту ситуацию изо всех сил осознать, но, видимо, ещё потребуется время.
Ночные
Проверив катетеры и койку моего пациента, убедилась, что он в норме и без особых изменений. Перешла к своему столу, взяла бутылку минералки, сделала глоток. В палате полумрак. Хотела встать и посмотреть температуру комнаты, но вдруг вижу в углу тень человека, с едва заметной улыбкой на лице. Меня объял страх, в груди сильно заколотило. Вскочила, и не веря своим глазам, выбежала из палаты. Изумлённая, стояла в коридоре, задаваясь вопросом: «Кто это был и наблюдал за мной всё это время?!»
На часах 02:30 утра. Меня охватила паника.
Может, вызвать охрану? – подумалось.
Но я была настолько эмоционально потрясена, что с трудом бы описала, что произошло. От этого мне стало ещё хуже, совсем не по себе.
–Интересно, ОН всё ещё тут? ОН долго будет преследовать меня? Или мне просто показалось? – мелькнуло в голове.
Смена моя закончится в 8: 00. Как же мне поступить?
Я уже пять лет занимаюсь любимым делом. Работаю в частной клинике в отделении реанимации. Окончила колледж в известном городе, в штате «Персиковый штат» или ещё «Штат ореха пекан». Догадливый читатель понял, где я живу и работаю.
Во время обучения в колледже я узнала всё то, что мог усвоить мой мозг и даже более того. И практику проходила в этой клинике, где сейчас работаю медсестрой. Я поражалась уже тогда больничному «муравейнику»: беготня сотрудников отделения с аппаратурой, то и дело пациентов перемещают на койке-каталке. Изо дня в день одна и та же круговерть. Разве только разнятся пациенты, имеющие каждый из них свою историю, свою причину попадания в это отделение. И весь медперсонал делает всё возможное, чтобы спасти больного. Как же сильно я полюбила эту рутину, ставшую частью моей жизни.
Сегодня у меня очередная ночная смена. Обычно все дежурства проходят незаметно, как-то быстро. Здесь только больные в критическом состоянии. И таким требуется серьёзный подход.
Отделение наше рассчитано на 12 коек, и сегодня обещает быть не слишком загруженным, только трое больных, требующих интенсивного лечения. Под моим наблюдением один из них., и моя роль в том, чтобы ежечасно наблюдать за ним, и при необходимости оказать своевременную помощь.
Время за полночь. В очередной раз подошла осмотреть своего пациента и проверить капельницу. Поправляю его руку, и вдруг слышу чьё-то дыхание позади себя. Это было глубокое дыхание грудью. Мне показалось, это мужчина, я даже почувствовала его торс очень близко к своей спине. Ощутила его прикосновение на затылке, и всё моё тело покрылось гусиной кожей от макушки до пят.
На мгновенье я задержала дыхание, пыталась сосредоточиться,
Мой единственный пациент интубирован для искусственной вентиляции легких и находится в состоянии глубокого сна. Мужчина средних лет, крупного телосложения, с добрым лицом. Глядя на него, я впервые задумалась о его жизни в семье.
Но в этот момент я снова занервничала: до этого дня мне не приходилось сталкиваться с жуткими явлениями в больнице, это было новое ощущение.
В отделении интенсивной терапии всегда присутствует шум. Большая часть шума неизбежна; шум исходит от системы мониторинга или другого медицинского оборудования. Однако в начале ночного дежурства медперсонал старается приглушить свет и избегать любого ненужного шума, пытается сделать всё максимально комфортно для столь необходимого ночного отдыха пациентов. Даже если эти пациенты находятся под действием снотворных препаратов.
Присев за свой стол, я решила отвлечься от необъяснимых звуков. Волнуясь, еще раз просмотрела лист назначений, не пропустить бы чего-нибудь. Смотрю в монитор, но что-то начинает притягивать мой взгляд и заставляет меня смотреть в противоположный угол. Я остолбенела, увидев ЕГО снова. ОН сидит в другом конце палаты и наблюдает за мной. Это было теперь так ясно для меня. Это и есть тот самый крупный мужчина, который, вероятно стоял за моей спиной и глубоко дышал. На минуту закрыла лицо руками. Мое необъяснимое состояние вызывает истерику. Я оказалась неготовой и страшно уязвимой в такой ситуации. В отчаянии посмотрела вокруг – не удаться ли где-нибудь спрятаться?
Прислушалась: ни звука. К тому же ОН исчез.
Снова вернула взгляд на монитор: надо еще раз перепроверить назначения. Вроде всё выполняю по схеме, успокоила я себя. Теперь уж отражение того мужчины вижу в мониторе, как будто из-за моей спины пытается мне что-то сказать. Я судорожно оглядела палату, посмотрела на больного, никого нет, кроме него. Он находится на аппарате. Никаких лишних звуков, лишь слабо слышна работа ИВЛ.
– Или мне померещилось? – спросила я себя. Где ОН, кто ОН, что ОН такое..?
Мне стало страшно оставаться в этой палате. Вспомнила, как в детстве, когда мне было страшно, я звала отца: «Папочка, папочка, спаси меня!». Хотелось закричать, но взяла себя в руки.
– Нэнси, говорю я себе, успокойся. Иначе коллеги подумают, что я параноик.
От эмоционального напряжения начала болеть голова.
Медсестры и доктора в отделении интенсивной терапии работают в тесном контакте между собой. Всегда есть связь друг с другом. Это обусловлено спецификой работы, это, как одна команда, «играющая в футбол», у всех общая цель – забить мяч в одни ворота.