Ночное лицо
Шрифт:
А Толтека не плох, заставил он себя признать… Половина всех недоразумений между нами произошла просто из-за того, что он некоторым образом влюблен в Эльфави. Вряд ли это будет продолжаться, когда он узнает. Так что он сможет посмотреть на вещи объективно и, надеюсь, найти достойную линию поведения.
Эльфави. Ее образ стер воспоминания мрачного лохланнца. Между ним и ею не много было сказано, оба слишком избегали последствий. Но сейчас — «Я не знаю. Просто не знаю».
Он встал и оделся в простую повседневную одежду. Зио семенил за ним, когда он вышел из каюты
— Нет, командир, — ответил он на вопрос. — Я не видел господина Инженера. Да часа два или три. Он собирался посмотреть на прилив с вершины плотины и сказал, что его некоторое время не будет. Это срочно?
Новость была как удар грома. Ворон некоторое время держался неподвижно, затем сказал:
— Возможно. Он взял с собой кого-нибудь? Или вы, заметили какой-нибудь инструмент?
— Нет. Просто обед и на поясе оружие.
Ворон почувствовал, как внутри него разлилась горечь.
— Вы всерьез поверили, что он пошел на технический осмотр?
— Ну, как, я в общем не думал об этом… Может он просто пошел полюбоваться видом. Прилив ведь очень впечатляет.
Ворон глянул на часы.
— До прилива еще несколько часов.
Сидя в кресле, Утель выпрямился.
— В чем дело?
Решение кристаллизировалось.
— Слушайте внимательно, — сказал Ворон. — Я тоже уйду. Будете готовы поднять корабль. Посадите кого-нибудь на радио. Если я не вернусь или не пришлю другие инструкции в течение, ну… тридцати часов, выходите на орбиту. В этом случае, но только в этом случае, один из моих людей передаст вам пленку, которую я оставил на его попечение, с объяснением. Вы поняли?
Утель поднялся.
— Я не позволю обращаться со мной таким образом! — запротестовал он.
— Я спросил вас не об этом, капитан, — сказал Ворон. — Я спросил, поняли ли вы мои приказы.
Утель посуровел.
— Да, командир.
Ворон быстро вышел из салона. Очутившись в коридоре, он побежал. Охранявший его каюту Корс в изумлении уставился на него.
— Уилденви, сюда, — сказал Ворон, прошел внутрь и закрыл дверь. Вставив пленку в свой личный магнитофон, он продиктовал сообщение, вытащил ее и запечатал коробку воском и фамильной печаткой. Только после этого он встал у бара с концентратами, чтобы перехватить что-нибудь.
Уилденви вошел в тот момент, когда он засовывал в карман крошечный передатчик. Ворон отдал ему пленку, инструкции и добавил:
— Посмотри, вдруг где-нибудь найдется Мигель Толтека. Все пусть помогут. Если найдете, вызовите меня по рации, и я пойду назад.
— Куда вы идете, сэр? — спросил Корс.
— В горы. За мной не ходить.
Корс скривил губу и сплюнул между двумя длинными желтыми зубами. Плевок звякнул в мусоропроводе.
— Хорошо, сэр. Пойдемте.
— Ты остаешься здесь и присматриваешь за моими вещами.
— Сэр, это может сделать любой недоносок, — обиделся Корс.
— Ну, как хочешь. Но если когда-нибудь скажешь
— Да, сэр.
Корс открыл ящик и вытащил два полевых пояса с припасами и патронами в сумках. Они оба надели их.
Ворон осторожно посадил Зио на койку и погладил его под подбородком. Зио заурчал. Когда они уходили, он пошел за ними. Ворон отпихнул его и закрыл дверь прямо перед его мордой. Несколько минут Зио бранил его на absentia.
Вылезая из корабля, Ворон увидел, что на землю спускались сумерки. Небо было черно-синим, с ранними звездами на востоке, последнее облако на закате над западными горами походило на мазок сворачивающейся крови. Ему показалось, что он слышал море за плотиной.
— Далеко идем, командир? — спросил Корс.
— Возможно, до самого Священного Города.
— Тогда я выгоню флиттер.
— Нет, транспорт сделает положение еще хуже, чем оно есть сейчас. Так что идем своим ходом. Беглым шагом.
— Вот дерьмо! — Корс прицепил сигнал-вспышку на пояс и побежал.
В первый час они двигались по открытым полям. То тут, то там стоял амбар или навес, черные под чернеющим небом. Они услышали мычание домашнего скота и гудение машин, обслуживающих пустые фермы. Интересно, а если бы никто никогда не вернулся — как долго роботы будут продолжать свою работу? Сколько времени скот будет пассивным, будут жить младенцы?
Дорога закончилась, земля поднималась волнами, и лишь тропа пробивалась между стволами и кустарниками. Лохланнцы остановились для передышки.
— Вы гонитесь за Толтекой, да, командир? — спросил Корс. — Убивать мне этого сукиного сына, когда мы его поймаем, или вы сами хотите?
— Если мы его поймаем, — поправил Ворон. — У него большая фора, даже если мы и можем двигаться гораздо быстрее. Нет, не стреляй, если только он не будет сопротивляться аресту.
Он помолчал секунду, чтобы подчеркнуть следующие слова.
— Не стреляй ни в одного гвидионца. Ни при каких обстоятельствах.
Тяжело опустившись и привалившись к дереву, расслабив все мышцы, он замолчал, стараясь освободить мозг. Через десять минут они продолжили марш.
Деревья и кусты стеной стояли по обе стороны тропы, листва нависала сверху низкой крышей. Было очень темно, лишь покачивающийся свет вспышки Корса освещал камни. Кроме звуков своих мягких шагов они слышали шорохи, хруст, далекое чириканье, крики совы, кваканье, холодный звон ручья. Один раз взвизгнуло какое-то животное. Переполняемый ароматами воздух с подъемом становился прохладней, оставаясь тем не менее таким же мягким. Ворону казалось, что он мог различить запахи земли и растений; сырой запах воды, когда какая-нибудь речушка пересекала тропу; определенные запахи отдельных цветов; но остальное было незнакомым. Запах восстанавливался в памяти лучше всех других ощущений, и забытое, казалось, шевелилось в подсознании, но Ворон не мог определить его. Все прочее перебивал чистый яркий запах бейльцвета. За прошедшие несколько часов все кусты расцвели полностью. Завтра, при дневном свете, земля будет выглядеть так, словно она горит.