Ночное лицо
Шрифт:
Язык его не очень сильно отличался от английского, лохланнцы выучили его без труда. Несомненно, книгопечатание и звукозапись повлияли на его сохранение, как это обычно и бывает. Но в то время, как лохланнец лаял, рычал и ворчал, подумал Толтека, гвидионец выводил трели и пел. Он никогда раньше не слышал таких голосов.
— Ax, да, — сказал Даид, — кажется, я понял. Да, ко мне часто обращаются за советом, даже по общемировым вопросам. Я горжусь и покоряюсь этому.
— Превосходно. Что же, господин Советник, я…
— Но советник это не… не обращение. Я говорил, что я врач.
— Погодите
— Нет. Да и почему меня должны выбирать? Репутация человека, хорошая ли, плохая, распространяется. И в конце концов люди могут прийти с почти другого края мира, чтобы спросить его мнение по какому-либо предложению. Учтите, даль-друг, — добавил Даид, — все наше население насчитывает какие-то десять миллионов, и у нас есть и радио, и авиация, и мы очень много путешествуем между нашими островами.
— Но кто же тогда отвечает за общественные дела?
— Ну, в некоторых общинах — Год-Король, другие избирают президентов на своих местных собраниях или же предлагают какого-нибудь инженера для ведения текущих дел. Это зависит от местных традиций. Здесь в Инстаре у нас нет таких обычаев кроме того, что каждое зимнее солнцестояние коронуем танцовщика, чтобы год был счастливым.
— Это не то, что я имею в виду, господин Доктор. Предположим, какой-то — ну, скажем проект, например — строительство новой дороги, или политический, ну решение иметь ли регулярные связи с другими планетами — предположим эта группа мудрейших, о которых вы говорите, людей, которые зависят просто от репутации — предположим, они так или иначе решат какой-то вопрос. Что происходит дальше?
— Дальше обычно делается так, как они решили. Разумеется, все узнают об этом заранее. Если дело важное, то состоится серьезное общественное обсуждение. Но, естественно, люди больше прислушиваются к предложениям тех, кто известен своей мудростью, чем к тому, что могут сказать глупые или некомпетентные советчики.
— Значит, все согласны с окончательным решением?
— Почему нет? Вопрос тщательно проработан, найден наиболее логический ответ. Ну, конечно, всегда есть несколько неубежденных или недовольных. Но ведь они люди, следовательно существа разумные, поэтому смиряются с общей волей.
— А-э-э — финансирование такого предприятия?
— Это зависит от его природы. Сугубо местный проект, как например строительство новой дороги, осуществляется людьми из соответствующей общины, с празднеством и весельем, устраиваемыми каждую ночь. Для более крупных и специальных проектов могут понадобиться деньги, и тогда их сбор — дело местных обычаев. Мы в Инстаре пускаем Танцовщика, который обходит всех с мешком, и каждый вносит свою разумную долю.
На время Толтека оставил свои вопросы. Он уже продвинулся дальше, чем антропологи первой экспедиции. Кроме, может быть, того, что мысленно был готов к некоторым таким ответам, какие он получил, и мог скорее сразу принять их, чем тратить недели, выискивая несуществующий секрет. Если у вас общество с простой экономической структурой (в этом отношении изумительно помогала автоматизация, при условии, что материальные желания людей оставались скромными) и однородное население с
Но необходимо помнить, что анархия, в этом случае, не обозначает аморфности. Общая культура Гвидиона была столь же сложна, как и любая другая, когда-либо развитая человеком. Что в свою очередь было парадоксально, ибо передовая наука и технология обычно растворяли традиции и упрощали межчеловеческие отношения. Тем не менее…
Толтека осторожно спросил:
— Как вы полагаете, какое воздействие на ваших людей оказал бы контакт с другими планетами? Планетами, где дело обстоит совершенно по-другому?
— Я не знаю, — ответил Даид, задумавшись. — Нам нужно больше данных и гораздо больше обсуждений, прежде чем даже попытаться предвидеть последствия. И я действительно думаю, что для вас постепенное знакомство с новыми обычаями и образом жизни может оказаться лучше, чем какая-нибудь внезапная перемена.
— Для нас? — Толтека был изумлен.
— Не забывайте, мы живем здесь уже давно. Мы лучше вас знаем Виды Бога на Гвидионе. Как мы должны быть очень осторожны, решившись войти в ваш дом, точно так же я советую быть здесь осмотрительными и вам.
Толтека не мог не сказать:
— Странно, что вы никогда не строили космических кораблей. Я прихожу к выводу, что ваш народ сохранил или восстановил все научные основные знания своих предков. А так как у вас достаточно большое население, достаточно экономических излишек, то вы смогли бы присоединить термоядерную установку к генератору, построить вокруг всего корабля корпус и…
— Нет!
Это был почти крик. Толтека резко повернулся, чтобы посмотреть на Даида. Гвидионец совершенно побледнел.
Через некоторое время краска снова прилила к лицу. Он ослабил руку, сжимавшую рычаг. Но, когда он ответил, глаза его все еще были устремлены вперед.
— Мы не используем атомную энергию. Солнце, вода, ветер, приливы и биоклетки, еще электроаккумуляторы для хранения энергии — этого достаточно.
Затем они оказались в городе. Даид вел автомобиль по широким, прямым проспектам, казавшимся несовместимыми с домами, заросшими виноградом и остроконечными красными крышами, парками и брызгавшими фонтанами. Видно было только одно большое здание — массивную конструкцию из расплавленного камня, зловеще возвышавшуюся над трубами. Прямо за мостом, с какой-то змеиннообразной грациозностью соединявшим берега реки, Даид остановился. Он уже успокоился и улыбнулся гостю.
— Мое жилище. Войдете?
Как только они ступили на тротуар, с карниза слетела крошечная алая птичка, которая, усевшись на указательный палец Даида, издала радостную трель. Он что-то пробормотал ей, несколько смущенно улыбнулся Толтеке и, показывая дорогу, прошел к передней двери. Она была отгорожена от улицы большим, в человеческий рост, кустом с молодыми звездообразными листьями. На двери был запор, массивный, но неиспользуемый. Толтека снова вспомнил, что на Гвидионе, очевидно, не было преступлений и что этим людям было очень трудно даже объяснить это понятие, когда пришельцы из космоса расспрашивали их. Открыв дверь, Даид повернулся и очень низко поклонился.