Ночной блюз
Шрифт:
— Вилли! — раздался со стороны дома пронзительный детский крик. — Вилли, не уезжай!
Вильям вышел из машины, не представляя себе, как будет прощаться с маленьким Тедди.
Тед мчался к нему так быстро, что по пути споткнулся и упал. Но, практически не обратив на это внимания, мгновенно поднялся с земли и продолжил бежать.
Вильям подхватил его на руки и взглянул в исполненные страха и отчаяния детские глаза.
— Я должен уехать, дружище, понимаешь?
По щекам Тедди покатились ручейки слез.
— Но я хочу, чтобы ты остался. Я буду хорошо себя вести, честное-пречестное слово! — Он обхватил Вильяма за шею и прижался своей нежной щечкой к его щеке.
— Мы расстаемся не навсегда, Тедди, — гладя мальчика по голове, произнес Вильям. — И будем писать друг другу письма.
— Я еще не умею хорошо писать. — Тедди жалобно всхлипнул. — Делаю много ошибок. А читаю очень медленно.
— Не беда! — Вильям опустил племянника на землю и сел перед ним на корточки. — Пойдешь в школу и всему научишься. А до тех пор будешь просить маму читать тебе мои письма. Сегодня я уезжаю еще не так далеко, дружок. На днях загляну к тебе, обещаю.
Он услышал шум шагов и поднял голову. По направлению к ним шла Дороти. Она уловила его последние слова, это было видно по выражению ее лица.
Черт! — выругался про себя Вильям. Я должен во что бы то ни стало сдержать перед мальчонкой обещание. Прекрасно помню, как паршиво чувствовал себя в детстве, если кто-то из взрослых меня надувал… Это случалось частенько.
— Тедди, беги в свою комнату, — велела Дороти, остановившись на бетонной дорожке.
— Не побегу! — огрызнулся Тедди. — Это из-за тебя Вилли уезжает!
— Тедди, так нельзя разговаривать с мамой, — мягко одернул ребенка Вильям. — Тебе следует попросить прошения.
Мальчик обхватил его голову руками. И пробормотал, хныкая:
— Извини…
— Ты должен сказать это маме.
Тедди нехотя разжал руки, повернулся к Дороти, повторил «извини» и побежал к дому.
Дороти проводила его наполненным болью взглядом.
— Не переживайте так сильно, — произнес Вильям. — Он скоро обо мне забудет.
— Было бы лучше, если бы вы вообще не приезжали к нам… — сказала Дороти.
— Послушайте, я понимаю, что наделал глупостей, — проговорил Вильям. — Мне с самого начала следовало сказать вам о счете, который открыл на имя Тедди мой брат. — Он подошел к багажнику, открыл его и достал из внутреннего бокового кармана сумки папку. — Вот это я должен был отдать вам в первый день нашего знакомства. Здесь координаты юриста, с которым вам необходимо связаться.
Дороти взяла конверт.
—
Лицо Вильяма потемнело.
— Мне не нужны ваши деньги.
— Это не мои деньги, а ваши, — с достоинством ответила Дороти. — Вы заработали их.
— Дороти, прошу вас… Все, чем я успел вам помочь, сделано от души и не ради наживы. — Щеки Вильяма слегка покраснели.
— Дженнингсы никогда не жили подачками, — спокойно, но твердо ответила Дороти и протянула чек.
Не на шутку разозлившись, Вильям взял его и разорвал на мелкие кусочки.
— Тедди — мой племянник! — горячо произнес он. — Я и так слишком долгое время не делал для него абсолютно ничего, потому что не знал о его существовании. Считайте отремонтированные сараи моим для него подарком.
Он сел в машину, но, прежде чем закрыть дверь и уехать, добавил:
— И советую вам рассказать мальчику правду о Лео.
— Тед еще слишком мал и ничего не поймет, — ответила Дороти с болью в голосе.
— Поймет, вот увидите, — мягко, но уверенно сказал Вильям. — Лжи дети никому не прощают.
Сняв номер в отеле в западной части Кардиффа, недалеко от парка и старинного замка, Вильям позвонил в автомастерскую и спросил, не готова ли его машина. Ему ответили, что на ее ремонт потребуется еще несколько дней. Итак, уехать домой сегодня или завтра у него не было возможности.
Опечаленный, он выглянул в окно. Если бы ему довелось остановиться в этом отеле при других обстоятельствах, его непременно посетила бы идея осмотреть кардиффский замок. Стены этой малиново-синей постройки, выполненной в псевдосредневековом стиле и украшенной обилием золота, были возведены еще римлянами. Впоследствии замок неоднократно переходил от одного владельца к другому и менял свой облик.
Сейчас же все мысли Вильяма крутились вокруг Дороти Дженнингс, а до кардиффских достопримечательностей ему не было дела.
Поболтавшись из угла в угол, он решил позвонить Филиппу и сообщить, что завтра явится в лабораторию. Все равно ему требовалось чем-то себя занять, и было любопытно точно установить, чья в нем течет кровь — Симмонсонов или Гринуэев. Хотя в глубине души он знал ответ на этот вопрос.
Филипп беседовал с ним на удивление любезно, а в конце разговора вообще сразил наповал, пригласив на ужин. Вильям принял приглашение, хотя вплоть до самого вечера чувствовал себя от этого несколько неуютно.