Ночной цирк

Моргенштерн Эрин

— Ты жалкий трус, — говорит Селия. — Вы оба трусы. Вы боретесь друг с другом через посредников, потому что у вас не хватает духу сойтись в открытом поединке. Боитесь, что проиграете, и будет некого винить, кроме самих себя.

— Это неправда, — протестует Гектор.

— Ненавижу тебя, — говорит Селия, по-прежнему не отводя взгляда от свечи.

Тень отца, пожав плечами, исчезает.

Окна в квартире Марко не подернуты инеем, поэтому он выписывает ряды символов, образующие

большую букву «А», водя чернильным пальцем по стеклу. Капли чернил стекают, словно струйки дождя.

Он садится напротив двери и ждет, нетерпеливо крутя серебряное кольцо на пальце. Человек в сером костюме появляется лишь на следующее утро.

Он не упрекает ученика за то, что тот позвал его. Он стоит на лестничной площадке, положив руки на набалдашник трости, и ждет, что скажет Марко.

— Она считает, что один из нас должен умереть, чтобы игра закончилась, — говорит Марко.

— Она права.

Получить это подтверждение оказывается труднее, чем Марко предполагал. Крошечный огонек надежды, который он лелеял, гаснет от этих двух слов.

— Значит, победить еще страшнее, чем проиграть, — говорит он.

— Я предупреждал, что твои чувства к мисс Боуэн существенно осложнят для тебя участие в состязании, — отвечает его наставник.

— Зачем вы так со мной поступили? — спрашивает Марко. — Ради чего потратили столько лет на мое обучение?

На несколько секунд воцаряется гнетущее молчание.

— Я посчитал, что, как бы ни сложились обстоятельства, это лучше, чем та жизнь, которая могла тебя ожидать.

Марко закрывает дверь и поворачивает ключ в замке.

Человек в сером костюме поднимает было руку, чтобы снова постучать, но затем опускает ее и уходит прочь.

Смертоносная красота

Ты, как завороженный, идешь на доносящийся издалека звук флейты.

В небольшом алькове на брошенных на землю шелковых полосатых подушках сидят две женщины. Одна из них играет на флейте, на звук которой ты пришел сюда. Между ними на земле курится благовоние, а рядом стоит большая черная корзина, накрытая крышкой.

Потихоньку начинают собираться зрители. Вторая женщина, бережно сняв крышку с корзины, тоже достает флейту, и вот две мелодии сливаются воедино в вечернем воздухе.

Две сплетенные в спираль белые кобры поднимаются из корзины, покачиваясь в такт. На мгновение кажется, что это одна змея, а не две, но потом они, разделившись, выползают наружу с разных сторон и скользят по земле почти у твоих ног.

Ритмичное покачивание змей вперед и назад напоминает парный танец. Изящный и грациозный.

Темп музыки нарастает, и в движении змей появляется агрессия. Вальс сменяется маршем. Змеи кружат друг перед другом, и ты ждешь, какая нападет первой.

Одна тихо шипит, другая ей вторит. Музыка

и благовоние уносятся в звездное небо, а змеи все не прекращают своего кружения.

Трудно сказать с уверенностью, какая ужалила первой. Ведь в конце концов они совершенно одинаковые. Они отскакивают, шипят и снова бросаются друг на друга, и ты внезапно понимаешь, что не заметил, как из абсолютно белых они стали черными как смоль.

Предвидение

По дороге из Бостона в Нью-Йорк, 31 октября 1902 г.

Большинство пассажиров уже разошлись по своим купе, чтобы лечь поспать, почитать книжку или еще как-нибудь скоротать время в дороге. Перед тем как поезд тронулся, в коридорах было полно людей, но теперь, когда они почти опустели, Поппет с Виджетом неслышно, словно кошки, пускаются в путь по вагонам.

На дверях купе висят таблички с написанными от руки именами. Близнецы останавливаются возле той, которая гласит «С. Боуэн», и Виджет подносит руку, чтобы тихонько постучать в матовое окошко.

— Войдите, — раздается голос, и Поппет, потянув за ручку, открывает дверь.

— Мы не помешаем? — спрашивает она.

— Нисколько, — откликается Селия. — Входите же.

Она захлопывает испещренную непонятными символами книгу, которую читала, и откладывает ее в сторону. Все купе напоминает библиотеку, обитые бархатом скамейки и полированные поверхности столов скрываются под стопками книг и документов. Свет, разливающийся от хрустальных светильников, подвешенных под потолком, дрожит и покачивается в такт движению.

Виджет закрывает за собой дверь и щелкает задвижкой.

— Хотите чаю? — предлагает Селия.

— Нет, спасибо, — говорит Поппет. Она бросает на Виджета испуганный взгляд, и он ободряюще кивает.

Селия смотрит то на одного, то на другого. Поппет кусает губы и не решается взглянуть ей в глаза, а Виджет стоит, прислонившись к двери.

— Выкладывайте, — говорит Селия.

— Мы… — начинает Поппет. — У нас проблема.

— Что за проблема? — спрашивает Селия, сдвигая в сторону стопки книг, чтобы освободить для них место на скамейке, но близнецы остаются стоять, где стояли.

— Я думаю, кое-что, что должно было случиться, не случилось, — говорит Поппет.

— И что бы это могло быть? — уточняет Селия.

— Наш друг Бейли должен был поехать с нами.

— Ах да, Виджет что-то говорил, — вспоминает Селия. — Судя по всему, он не поехал?

— Нет, — вздыхает Поппет. — Мы ждали его, но он не пришел. Не знаю почему. Может, он не хотел ехать, а может, не успел, ведь мы отправились раньше обычного.

— Понятно, — кивает Селия. — Думаю, решение убежать из дома и отправиться вместе с цирком дается человеку не так-то легко. Возможно, ему не хватило времени, чтобы как следует все обдумать.