Ночной кошмар Железного Любовника

Донцова Дарья

Рассказчицу прервал мой мобильный. На связи была Тоня, она, забыв поздороваться, сообщила:

– Найдено орудие убийства Валентины. Этим же ножом лишили жизни и Севу. У нас есть ДНК преступника. Типичная ошибка дилетанта – затек под рукоятку. Ты где?

– У Сонькиной, – коротко ответила я. – А что еще известно?

– Имя, – коротко ответила Антонина. – Это…

Мне потребовалось определенное усилие, чтобы не измениться в лице, когда я услышала, чью кровь обнаружили эксперты. Откуда она взялась?

Некоторые ножи имеют рукоятку Т-образной формы. И часто бывает,

что человек, задумавший лишить кого-то жизни с помощью такого оружия, ранит собственную руку об основание рукоятки. Травма хорошо известна экспертам, она оставляет весьма характерный след на коже преступника, и если находится нож, сопоставить его с отметиной очень просто. Но это еще не все. Как правило, капелька крови попадает на орудие убийства. Можно тщательно вымыть нож, вытереть его и выбросить, думая, что следов не осталось, ан нет. Между рукояткой и лезвием всегда есть крохотная, незаметная глазу щелочка, куда и затекает малая толика крови, что дает эксперту материал для анализа.

Я положила телефон в сумку.

– Простите, Нина Егоровна, вы сейчас сказали фразу: «Не просто так Петя в клинику загремел». Внук Екатерины Федоровны лежал в психиатрической лечебнице?

Сонькина смутилась.

– Вообще-то я не имею права разглашать эту информацию. Карабас был очень строг в данном вопросе. И хоть уже не работаю в больнице бухгалтером…

– Очень хорошо вас понимаю, – кивнула я, перебив Сонькину. – К сожалению, в наше время многие доктора забыли о таком понятии, как врачебная тайна, и преспокойно рассказывают о диагнозах людей в телешоу или на страницах желтой прессы.

– Я не имею высшего медицинского образования, – резко остановила меня хозяйка квартиры, – всего-то возилась с документами, занималась расчетом оплаты за пребывание в клинике. В советские годы оно было бесплатным, а с конца девяностых за красивые глаза туда уже не брали. Я учитывала все позиции – стоимость лекарств, еды и так далее, а потом составляла счет. От бухгалтера правду не скроешь, я всегда знала, кто сколько времени и в какой палате провел, но рот на замке держу крепко. Кое-кто из подопечных Карабаса выздоровел, подрос, завел свою семью. Разве могу я ему жизнь своим длинным языком испоганить? Кому приятно будет, если жена или начальник узнают, что человек в подростковом возрасте в психушке лежал?

– Полностью с вами согласна, – снова кивнула я и встала. – Спасибо за беседу, мне пора уходить.

Глава 34

Очутившись на лестничной клетке, я живо набрала номер Пономарева и сказала:

– Бегу к тебе.

– Зачем? – спросил Григорий.

– Как это? – удивилась я. – Наверное, ты уже послал людей за тем, кто поранился о нож.

– Естественно, – гордо ответил Пономарев. – А ты тут при чем?

– Хочу послушать ваш разговор! – воскликнула я.

– Это будет допрос, – поправил начальник полиции. – И вообще, оставь работу над делом настоящим профессионалам. Любителям в моем отделении не место.

Услышав короткие гудки, я обомлела, а затем разозлилась. Значит, пока Григорий не раздобыл нож с каплей крови, он с удовольствием принимал нашу с Тонечкой помощь.

Кто ездил в Малинкино и узнал про куклу? Правда, информация не имеет отношения к убийству Севы, но ведь я старалась! А ситуация с Азаматом и Агатой? Я уверена: торговка секонд-хендом не замышляла ничего плохого против Всеволода.

В негодовании я схватилась за телефон, соединилась с Тоней, нажаловалась ей на Григория, слегка остыла и попросила:

– Свяжись с Геной, пусть он по своим каналам выяснит, когда Петр лежал у Карабаса. Я подозреваю, что мальчик вовсе не летал в Австралию к отцу, а провел пару месяцев в клинике.

– Ну, сейчас Гришке мало не покажется! – прошипела Антонина. – Когда я узнала про нож, Пономарев сказал, что вынужден отбыть на какое-то совещание в Москву, а допрос подозреваемого проведет завтра. Я и ушла от Гришки. Он побоялся мне отказать, вот и соврал. А тебе не постеснялся дать от ворот поворот. Как был в детстве идиот, так им и остался, не сообразил, что мы с тобой заговорим о деле, и правда о его лжи мигом всплывет. Вот дурак!

– Ты знаешь, где он взял нож? – остановила я поток ее негодования.

– Анонимный звонок, – объяснила Тоня. – Григорию в моем присутствии позвонила женщина из телефона-автомата на вокзальной площади.

– Подходящее место, – мрачно отметила я. – Там небось толпа бурлит с утра до вечера. И что сказала мадам?

– Назвала адрес и добавила: «Войдете в кабинет, откройте центральный ящик письменного стола и поднимите дно. Там в тайнике хранится нож».

– Удивительная осведомленность, – поразилась я. – Кто мог знать, куда преступник положил орудие убийства?

– Может, его подруга? – предположила Антонина.

– Ты рассказала бы о секрете кому-либо? – спросила я. – Нет, такую информацию не доверят даже самому близкому человеку.

– Как работник архива, я помню кучу деталей из разных дел, – затараторила Тоня. – Вот, например, уборщица поздно вечером мыла рабочее помещение и случайно опрокинула небольшой столик. У того отлетела ножка, она оказалась полой, из нее посыпались таблетки. Техничка сразу поняла, что аспирин или невинные витамины в тайник прятать не станут, испугалась, быстро восстановила статус-кво, а потом написала анонимное письмо хозяину фирмы, в котором рассказала о происшествии. Может, и в нашем случае произошло нечто подобное? Кто-то в отсутствие владельца письменного стола дернул слишком сильно ящик, тот вышел из пазов, упал, фальшивое дно отвалилось…

– Может быть, может быть, – пробормотала я. – А может, и нет.

– Сейчас тебе перезвоню, – пообещала Антонина и отсоединилась.

Минут десять я оставалась наедине со своими мыслями, потом снова раздался звонок и я услышала голос двоюродной сестры:

– Давай, приезжай в отделение, Григорий не начнет без нас допрос.

– Пономарев остался жив? – хихикнула я. – Ты его не спалила из огнемета? Уже еду.

Судя по тому, с какой скоростью пузатый полицейский, восседавший за стеклом с надписью «Дежурный», вскочил и бросился нам навстречу, Григорий строго проинструктировал подчиненного, как надо приветствовать меня и Антонину.