Ночной ковбой (сборник)
Шрифт:
Послушал Самаев Ольгу, полежал и говорит ей:
– Ты, Ольга, это... Что-то я устал, наверно. И водки давно не пил. За деньги там можно все было, и пить и все, но я не пил. А тут это, выпил. Две стопки. Я посплю. Ладно?
– Поспи, поспи, - Ольга говорит.
– И я посплю.
Ну, Самаев долго не засыпал, а потом, правда, понемногу заснул. Устал он. Сегодня же еще там был, а теперь - тут, и с Ольгой. Устал.
А Ольга еще дольше Самаева не спала. Думала: "Конечно, что устал он, Коля.
Ну, а завтра встали они - пока то, пока другое. Позавтракали. Самаев вчерашние сто грамм допил. Ольга не пила, так как ей во вторую на работу надо было идти, а Самаев сказал:
– Чего ей стоять, выдыхаться?
– и допил.
Потом Ольга в магазин ходила. Долго ее не было. Зато она молока принесла пять пакетов и колбасы килограмм в два двадцать. А долго ее не было, потому что очереди же и в тот отдел, и в тот. Она-то, конечно, заняла в оба сразу, но все равно получилось долго. А там пришла, туда-сюда - пора на работу уходить. Ольга Самаеву говорит:
– Пойду я, чтоб не опоздать. А то у нас, сам знаешь, транспорт.
И ушла она. Во вторую. А Самаев после того, как она ушла, послонялся с полчаса по комнате и тоже ушел. По городу походил, посмотрел, в кино сходил. А больше вроде и некуда идти. И Самаев подумал, что надо бы к брату зайти, поздороваться. У него брат еще жил тут родной. Они близнята с ним были. Он Коля, а брат - Толя.
Дом братов Самаев нашел по памяти спокойно. Не забыл, получается, за пять лет. Позвонил два раза, как всегда он звонил, подождал. Открывает какая-то тетка в юбке.
– Вам чего?
– говорит.
Самаев говорит:
– Мне Самаева Анатолия, я брат его буду.
Тетка говорит:
– Похож. Они, - говорит, - с женой разъехались, а мы в их квартиру, в эту вот, съехались. А он сейчас на Столярова живет, дом шесть, квартира восемнадцать.
Поехал Самаев на Столярова. Транспорта минут двадцать ждал. Приехал, позвонил два раза. Выходит брат. Уставился на Самаева и стоит. Потом говорит:
– Тю бля, я думал, уже выехал с похмелюги. Дверь открываю, а там - я. А это, значит, ты.
– Я, - Самаев говорит.
– Кто ж еще?
– Ну заходи, - брат говорит.
– Давай.
Зашли они. Брат говорит:
– Ты это, не обращай... на это... Я со своей разошелся, так у меня тут бардак. Вчера с мужиками бухали. Но ты не обращай. Я бабу какую-нибудь приведу, она тут поубирает.
Самаев говорит:
– Ясно. А я, - говорит, - иду, гадаю, дома ты или нету тебя.
– Дома я, - брат говорит.
– Я всегда дома. А куда ходить? Хата своя, пускай, кому надо, ко мне ходит. А? Так или не так?
– Угу, - Самаев отвечает, - так.
– Слышь, - брат Самаева вспомнил, - а ты когда вышел?
–
– Ё!
– брат говорит.
– Так надо ж отметить.
– Давай в другой раз, - Самаев ему говорит.
– А то мне еще тут надо... кое-чего... дело одно.
А брат говорит:
– Ты кончай. Я, - говорит, - сейчас. У тебя это есть?
– Есть.
– Гони.
Дал Самаев брату червонец, брат залез в штаны, пальто сверху надел и побежал.
– Я сейчас, - говорит, - сейчас.
И точно. Он быстро назад вернулся. Бутылку самогона принес, сказал: "Тут у меня сосед производит, градусов шестьдесят", - минтая две банки, хлеба и икры кабачковой банку.
– Ну давай, - брат говорит.
– Чего тянуть? Будьмо.
Выпили. Консервы ножом открыли и икру. Закусили: Самаев - чуть-чуть, не хотелось ему, а Толя, брат, первую хорошо закусил, плотно. Закусил, значит, сок из минтаевской банки хлебом вымакал, в рот хлеб этот положил и говорит жуя:
– Ну, чего?
– говорит.
– Теперь попиздим? Ты, - говорит, - как жил? Там.
– Хреново жил, - Самаев говорит.
– Разве там - это жизнь?
– А тут думаешь, жизнь?
– брат спрашивает.
– Думаю, жизнь, - Самаев отвечает.
– Зря думаешь, - брат говорит.
– Может, и зря. Но тут воля, все ж. А там...
– Воля. Где воля? Каждый писюн газированный - тебе начальник. И вся воля.
– Это да, - Самаев говорит.
– Наверно, и тут не ахти. Да. Ну а там, там - совсем. Задавить любого им ничего не составляет. Свободно.
– И тут свободно не составляет, - брат говорит.
– Давай еще.
В общем, допили они самогон, брат закосел, а Самаев почти что и нет, трезвый. Правда, как-то ни с чего взял он и сказал брату:
– Понимаешь, Толян, - говорит, - одному тебе доверяю как брату. Легли мы вчера с Ольгой спать, она прижимается ко мне, а я - ничего. Она - это, а я - вот... Ерунда просто-таки какая-то.
Брат на Самаева поглядел мутновато и говорит:
– Атрофировалось, - говорит, - или что?
– А я откуда знаю?
– Самаев говорит.
– Я водки перед тем выпил. Может, водка так подействовала?
– Водка - не. Водка - не может быть. Я слыхал, у моряков такое бывает, какие долго в море плавают и без баб. Так это, кажись, временно. Это лечат.
– Что ж я с этим, в больницу пойду?
– Самаев говорит.
А брат говорит:
– А чего?
– А ничего. Не пойду я.
– Ну, я не знаю, - брат говорит.
– Оно, наверно, и само пройдет. Постепенно. Ты ж мужик здоровый.
А Самаев говорит:
– Постепенно - оно, может, и это... А сегодня? Ольге чего говорить, если оно опять? Ну... Не встанет?