Ночной мир
Шрифт:
Из спальни донесся старушечий голос:
– Гленнн, Гленнн, где ты?
– Иду, Магда, – ответил Глэкен, понизив голос и сжав руку Билла. – Вряд ли мы сможем его остановить – разве что задержать.
Билл собрал всю свою волю, чтобы ответить, чтобы стряхнуть с себя охватившие его оцепенение и апатию. Никогда еще он не был в таком мрачном настроении.
– Каким образом? Можем ли мы надеяться противостоять силе, способной приостановить восход солнца?
– Не можем, – ответил старик жестко. – С подобными мыслями мы ничего не сможем сделать. И это как раз та реакция,
– Хороший вопрос, – отозвался Билл.
– Нет. – Глэкен до боли сжал руку Билла. – Скверныйвопрос. Так он обязательно победит, даже без боя. Да, это вполне возможно.На самом деле я почти уверен, что у нас нет шансов. Но я сражался с ним слишком долго, чтобы сидеть, сложа руки, ожидая своей гибели. Я думал, что смогу. Хотел пересидеть, переждать все это. Поэтому и взял имя Вейер. Я ни в чем не участвовал, просто сидел и наблюдал. И все это время ждал кого-то сильного, кто встал бы на пути Расалома. Но никто не пришел. И теперь я чувствую, что не могу больше сидеть и смотреть, как он все прибирает к рукам. Пусть этот ублюдок хорошенько попотеет, если хочет заполучить мир. Пусть заработаетего.
Было в словах Глэкена, в его манере говорить, в его сверкающих глазах что-то, взбодрившее Билла.
– Я всей душой «за», но сможем ли мы сделать так, чтобы он хотя бы почувствовал, что был в схватке с нами?
– О да. Об этом я позабочусь.
И снова доносившийся из спальни голос Магды вклинился в их разговор:
– Хоть кто-нибудь меня слышит? Есть тут кто-нибудь? Или меня бросили умирать одну?
– Я лучше пойду к ней, – сказал Глэкен.
– Могу я чем-то помочь?
– Нет, спасибо. Ее просто надо успокоить, но я был бы вам очень признателен, если бы вы побыли с ней вечером, пока я не вернусь. Мне необходимо уйти по делу.
– А моя помощь вам не нужна?
– Нет, я должен встретиться кое с кем наедине.
Билл ждал продолжения, но Глэкен ничего больше не стал объяснять. За последние два месяца Билл понял, что старик не любит распространяться о себе, дает минимум информации, самой необходимой, а остальное носит в себе.
– О'кей. Я собираюсь зайти потом к Кэрол. Скажу ей, что началось.
– Вот и прекрасно. Только скажите, что все случилось не по ее вине.
– Так я и сделаю. – Билл собрался было уходить, но вдруг остановился. – Мы действительно сможем дать бой Расалому?
– Если я соберу воедино все необходимые элементы, у нас будет оружие.
– Неужели? – Билла пугала зародившаяся в нем надежда. – Когда же мы начнем их собирать?
– Завтра. Вы сможете отвезти меня на Лонг-Айленд? Только обязательно наденьте сутану.
Какая странная просьба. Почему Глэкен хочет, чтобы он выглядел как священник?
– У меня нет сутаны. Я... я больше не верю во все это.
– Знаю. Но я должен выглядеть как можно внушительнее, а присутствие иезуитского священника придаст дополнительный вес моим аргументам. Мы подберем
Билл пожал плечами:
–Что ж, раз это принесет пользу нашему делу... А где именно на Лонг-Айленде?
– На Северном побережье.
Хорошо знакомое чувство всколыхнуло Билла.
– Я вырос в тех краях.
– Да, в городке Монро.
– Откуда вы знаете?
Он пожал плечами:
– Именно туда мы и отправимся.
– В Монро? В мой родной край? Почему?
– Потому что одна часть оружия находится там.
В Монро?Билл был озадачен.
– Но ведь это поселок с гаванью, совсем крохотный. Какое оружие вы собираетесь там искать?
Глэкен вышел из зала и направился к жене, коротко бросив через плечо:
– Одного маленького мальчика.
Билл поднялся на восьмой этаж и постучал в дверь дома, расположенного на западных окраинах, в районе Семидесятой авеню. Ему открыла стройная блондинка с правильными чертами лица и чуть вздернутым носиком, придающим ему слегка вызывающее выражение. Она была бледнее обычного, и глаза ее беспокойно бегали.
– Что, началось? – спросила она.
В свете послеполуденного солнца, заливавшего комнату, она выглядела какой-то воздушной, неземной. И где-то в глубине души Билла проснулось давнее чувство, которое он старался в себе подавить.
– Откуда ты знаешь? – спросил Билл, закрыв за собой дверь.
– Услышала по радио о запоздавшем закате, – слезы полились у нее из глаз, губы задрожали, – и сразу поняла, что все это устроил Джимми.
Билл обнял ее, и она задрожала, обмякла в его руках, повиснув у него на шее, ухватилась за него как за соломинку. Билл закрыл глаза, и его захлестнула волна нахлынувших чувств. Ему так не хватало в последнее время положительных эмоций!
На протяжении двух месяцев, прошедших со времени ужасных событий в штате Северная Каролина, все вокруг виделось ему в мрачных тонах. Трижды, начиная с 1968 года, у него возникало чувство, что мир перевернулся. Сначала насильственная смерть мужа Кэрол и его старого друга Джима Стивенса, вслед за этим загадочные убийства в особняке Хенли и бегство Кэрол – он смог перенести и это. Пять лет назад погибли в огне его родители, а Дэнни Гордон был изувечен. После всех этих ужасов он бежал и годами скрывался, а едва оправившись, узнал о зверском убийстве Ренни Аугустино, самоубийстве Лизл и вдобавок присутствовал при эксгумации трупа Дэнни Гордона.
Не то чтобы Билла мучили воспоминания о прошлом – он вообще не был уверен, что сохранил способность страдать. Он почти силой заставил себя вернуться в Нью-Йорк, но и там ему было неуютно. Впрочем, как и в любом другом месте. В этом шумном, многолюдном городе он не боялся подпустить к себе близко только двоих из прошлой жизни – Ника Квинна и Кэрол Трис.
– Пора бы тебе не называть его больше Джимми и уяснить, что его зовут Расалом. Пора перестать думать о нем как о своем сыне. Запомни: в нем нет ничего от тебя или от Джима. Это кто-то совсем другой.