Ночной Орел (сб. ил. Л.Фалина)
Шрифт:
— Мне нечего докладывать! Я облечен достаточными полномочиями, чтобы решить все на месте!
— В таком случае, решайте.
— Я прекращаю работу КИРМа! Немедленно! А что касается мюрреина, то в этом мы разберемся с ломощью судебных органов. Не забывайте, что вы сделали открытие, находясь на государственной службе! Прощайте!
И генерал стремительно покинул кабинет профессора.
Дик лежал на полу с поджатыми под себя ногами. Размеры комнаты уже не позволяли ему вытянуться во весь рост. С недовольным, скучающим
— Что случилось, доктор? Почему нет никаких занятий?
Кларк приблизился к самому уху великана и крикнул:
— Привыкай, дружок! Они решили бросить нас на острове!
— Кто решил? Почему?
— Генерал Лоопинг решил! Правительству нужен мюрреин, а не ты! Но наш шеф не сдался! Он прямо сказал генералу: не будет КИРМа — не будет и мюрреина! Решать все будут в столице! А пока всем сотрудникам приказано покинуть остров! Все подчинились, а я отказался! У них семьи, им без жалованья нельзя, а мне наплевать на деньги! Меня этим не испугаешь!
Голос старика звучал для Дика, как мышиный писк. Но великан давно уже привык к этому. Озадаченный новостью, он сел и обхватил колени руками.
— Значит, никаких занятий больше не будет?
— Ничего больше не будет! Теперь ты должен сам о себе заботиться!
Дик долго сидел в глубокой задумчивости. Потом пророкотал:
— Ну что ж, в таком случае, я иду к морю!..
Весь месяц, в течение которого сотрудники КИРМа готовились к отплытию с острова, Дик почти не появлялся в своем павильоне. Дни он проводил у моря — ловил рыбу, охотился за огромными морскими черепахами; на ночь скрывался в одном из горных ущелий, где соорудил себе примитивный шалаш.
Лишь дважды за весь месяц побывал Дик в павильоне: первый раз забрал свои рыболовные снасти, во второй — кое-что из инструментов. Сотрудники КИРМа уговаривали его остаться в павильоне, склады которого были доверху набиты продовольствием, но Дик молча отклонял эти дружеские предложения.
За короткое время он сильно похудел и осунулся. Лицо его почернело, а нечесаные волосы придавали ему устрашающе дикий вид.
Даже уговоры доктора Кларка, который часто приходил в далекое ущелье за своим обиженным питомцем, не возымели действия.
Дик не мог простить предательства недавним друзьям.
Накануне отплытия профессор Джексон решил поговорить с Диком по душам. Он нашел великана на берегу моря, в самом отдаленном конце острова.
Дик сидел на прибрежной гальке, обхватив руками колени, и задумчиво смотрел в бесконечный зеленовато-серый простор океана. Издали он был похож на утес, покрытый странной черной растительностью. Профессор Джексон вплотную подошел к “утесу” и похлопал его по обнаженной щиколотке.
— Дик, мальчик мой, посмотри на меня! Я пришел проститься!
Черная вершина утеса медленно колыхнулась, и на Джексона с двадцатиметровой высоты уставились два черных сверкающих
— Это вы, профессор? Что вам нужно от меня? — громыхнуло сверху.
— Я не хочу, чтобы ты считал меня врагом, Дик! Я твой друг!
— У меня нет друзей, кроме доктора Кларка! Даже Кларенс обманул!
— Не горюй, Дик! И Кларенс вернется, и я тебя не оставлю! Подними меня к себе на плечо, я все расскажу тебе!
Дик помедлил, но все же выполнил просьбу профессора. Очутившись на широком плече великана, Джексон отодвинул прядь его тяжелых кудрей и принялся рассказывать ему о своем столкновении с генералом Лоопингом и о своем твердом решении не отдавать правительству мюрреин, если КИРМ не будет восстановлен. Он горячо уверял Дика, что поможет ему, что не оставит его в беде и обязательно сделает его нормальным человеком. И тогда Дик вернется к тете Клеми и опять будет ходить в школу, и у него снова будут и родной дом, и друзья, и книги, и прежние игры…
Целый час провел Джексон на плече великана и все говорил, говорил — страстно, горячо, убедительно. Кончилось тем, что Дик поверил ученому. Лед в груди великана растаял, лицо осветилось улыбкой. Бережно придерживая профессора рукой на своем плече, он осторожно поднялся и быстрым шагом пошел к павильону.
Мир был восстановлен,
Первые дни, вернувшись в свой опустевший, но теплый и надежный дом, Дик отсыпался и отъедался за весь месяц добровольных лишений. Доктору Кларку стоило немалых трудов заставить его вновь ежедневно мыться в бассейне, расчесывать волосы и не глотать пищу в сыром виде.
Отдохнув, Дик с еще большим рвением занялся морской охотой и рыболовством. Добыча его не всегда была качественной, но зато всегда богатой и разнообразной. Великан ничем не брезговал — ни акулами, ни кальмарами. Все годилось для его гигантской ухи…
Однажды, выйдя на берег с неводом в руках, Дик увидел в море крупного кашалота. Ружья с собой не было, но упускать добычу не хотелось. Ссадив с плеча доктора Кларка и бросив невод, Дик с одним ножом в руках бросился в волны.
Пробежав немного по “отмели”, великан зажал в зубах свой гигантский нож и поплыл. Заметив страшного охотника, кашалот бросился в открытое море, а потом, увидев, что не уйти, нырнул вглубь. Но разве он мог спастись от Дика, который и плавал и нырял получше любого кашалота.
Трижды зверь и охотник погружались на огромную глубину, уходя при этом все дальше и дальше в океан. Наконец загнанный кашалот всплыл на поверхность совсем неподалеку от Дика. Мощным рывком великан настиг его и прикончил тремя молниеносными ударами своего страшного ножа. После этого он схватил зверя за хвост и, загребая одной рукой, поплыл обратно к берегу.
— Вот нам и жаркое, доктор! На целую неделю хватит! — восторженно прогремел он, сбрасывая с плеча свою добычу.
А доктор с ужасом смотрел то на двадцатиметрового морского гиганта, то на своего “мальчика”, который в эту минуту сам походил на грозное морское чудовище.