Ночной Орел (сб. ил. Л.Фалина)
Шрифт:
Парень, назвавший пароль, обратился к Миреку:
— На велосипеде ездить умеешь?
— Да, умею.
— Вот и хорошо. Поедешь за мной на расстоянии двадцати — тридцати шагов. А где светлее, и того дальше. Смотри в оба. Куда сверну я, туда сворачивай и ты. За тобой, в некотором отдалении, поедет вот этот товарищ. Если сзади появится опасность, он свистнет тебе. Если впереди будет что-нибудь неблагополучно, я мигну тебе фонариком. В обоих случаях сворачивай, не раздумывая, в первый попавшийся переулок и пробирайся самостоятельно к Староместской площади.
— Ясно, — кивнул Мирек.
В конце коридора стояли три велосипеда. Ребята взяли их и по одному вывели на улицу. В лицо Миреку снова пахнуло морозным воздухом…
Первый парень огляделся по сторонам и, махнув Миреку рукой, покатил вниз по переулку. Мирек, с корзиной на спине, перекинул ногу через седло велосипеда, оттолкнулся, несколько секунд неуверенно балансировал передним колесом, потом выровнял его, налег на педали и поехал за маячившим впереди вожаком. Третий парень немного подождал и тронулся вслед за ними.
Переулок спал глубоким сном. Морозная январская ночь медленно плыла над темным городом, добродушно мигая далекими блестками холодных звезд…
21
Гестаповская машина бешено мчалась по набережной. Сидевший рядом с шофером штурмбанфюрер Кребс угрюмо молчал. Сзади втихомолку ликовал барон фон Вильден.
Ему очень хотелось выразить свои восторги вслух. Но он понимал, что прежние приятельские отношения с Кребсом кончились. Раньше барон не стеснялся с этим выскочкой-гестаповцем из бывших мясников. Он даже позволял себе иногда третировать его. Но теперь все это надо забыть. Штурмбанфюрер превратился для него в сурового начальника, которого нужно уважать и всячески ублажать. Черт с ним! Уважать так уважать!.. Он, барон, знает все слабости этого мрачного гестаповца и наверняка сумеет угодить ему.
Впереди из переулка выехал на набережную велосипедист. Машина промчалась мимо него и тут же едва не налетела на другого велосипедиста, который вынырнул из того же переулка. Шофер увидел перед собой совершенно белое лицо и наполненные ужасом глаза. Рванув машину в сторону, он до предела нажал на педаль тормоза. Раздался противный скрежет. Машина проползла юзом по обледеневшей мостовой и остановилась в трех шагах от незадачливого велосипедиста. Тот, стараясь избежать столкновения, тоже в последнюю секунду круто свернул к тротуару и упал. Из корзины за его спиной на мостовую посыпались румяные свежие булочки.
Кребс только скрипнул зубами от злости и повернул к барону свое каменное лицо. Фон Вильден не ждал приказаний. Он рывком раскрыл дверцу и выскочил из машины.
— Проклятый ротозей!
Он подбежал к парнишке, который неуклюже поднимался, потирая ушибленное колено, и схватил его за шиворот.
— Идиот! Как ездишь?! Вот тебе… вот… учись смотреть на дорогу!
Барон отвесил юному пекарю несколько пощечин и, оттолкнув от себя, вернулся в машину.
— Разносчик
— Вижу, что разносчик, — ответил Кребс и кивнул шоферу: — Вперед, Ганс!
Машина с ревом промчалась мимо пекаря, давя колесами рассыпанные булочки.
А бедный пекарь еще минут пять собирал свою пострадавшую кладь обратно в корзину. Сзади и спереди, затаившись в отдаленных подъездах, за ним с тревогой наблюдали двое других велосипедистов. Собрав булки, пекарь осмотрел свою хрупкую машину, неуклюже взгромоздился на нее и поехал своей дорогой.
Когда машина гестапо выехала на площадь Карла и остановилась неподалеку от ларька с колбасками, Кребс неожиданно повернулся к фон Вильдену:
— Интересно, куда ехал этот разносчик? Магазины ведь еще закрыты…
— Должно быть, в больницу, господин штурмбанфюрер! — немедленно ответил барон.
— Разве что в больницу… А все-таки… — Не договорив, Кребс молча задвигал челюстями. Затем коротко приказал: — Разыщите, обершарфюрер, агента Бошека и доставьте его сюда!
— Слушаюсь, господин штурмбанфюрер!
Барон покинул машину и побежал в парк. Через полчаса он вернулся в сопровождении грязного, взлохмаченного “бродяги”. Кребс опустил в дверце стекло и мрачно уставился в распухшее, окровавленное лицо оборванца. Тот вытянулся в струнку.
— Вы агент Бошек?
— Так точно, господин начальник! — прохрипел “бродяга” на ломаном немецком языке и еще сильнее выпятил грудь.
— Это вам удалось опознать и задержать Мирослава Яриша?
— Так точно, господин начальник, мне!
— Но потом вас избили неизвестные люди и бежали вместе с преступником?
— Так точно, избили и убежали!
— Вы доложили шарфюреру Вурму, что преступника нужно искать в пределах площади Карла?
— Так точно, доложил!
— Это ваше подлинное мнение?
“Бродяга” захлопал глазами.
— Я вас спрашиваю, что вы об этом думаете на самом деле. Не бойтесь, говорите правду!
— Если по правде, господин начальник, то преступникам нечего было оставаться на площади. У них было время убежать очень далеко…
— Вы уверены в этом?
— Так точно!
— Хорошо. Благодарю за верную службу. Завтра в девять явитесь ко мне. Все. Можете быть свободны!
— Хайль Гитлер! — “Бродяга” вскинул свою грязную лапу и, повернувшись, быстро исчез в темноте.
Кребс посмотрел ему вслед и затем обратился к барону:
— Садитесь, барон. Едем спать. Здесь нам больше делать нечего. А завтра в восемь я жду вас у себя в канцелярии.
Фон Вильден забрался на заднее сиденье, и машина, развернувшись, ушла с площади Карла, на которой молодчики Вурма продолжали трудиться до самого рассвета, обшаривая дом за домом.
22
Деревянная кукушка высунулась из своей будочки на ходиках и, судорожно дергаясь, прокуковала десять раз.