Ночной поезд в Мемфис
Шрифт:
— Это было проклятой последней каплей... Посмотри: там не вспышка?
Я попыталась встать, но Джон схватил меня за руку.
— Конечно, это сигнальная вспышка, одна из нескольких. Оставайся на месте.
— Ты думаешь, это не Фейсал?
— Фейсал не успел бы еще дойти до Эль-Тилля, а тем более осмотреться вокруг. Они идут сюда. О Боже, Боже, — сказал Джон, — всегда жду худшего, но ненавижу, когда оно случается.
Глава тринадцатая
—
— Или он нас заложил?
— Он бы не сделал этого, ведь правда?
— Конечно, хочется верить. — Джон говорил так тихо, что я едва его слышала. — Но, полагаю, есть и другие варианты...
— К черту другие варианты! Нужно рассчитывать на худшее, как ты любишь говорить. Что нам теперь делать?
— Ты можешь делать, что хочешь, — ответил Джон, — а я собираюсь... э-э-э... лечь.
Так он и сделал, хотя правильнее было бы сказать, что он не лег, а опрокинулся на спину.
Выглядел он весьма мирно: лежал, подложив под голову согнутую в локте руку, но когда я тронула его за щеку, не шелохнулся. Он весь горел.
В каком-то смысле так было даже легче: выбора не осталось. Я укрыла его пиджаком и отвела волосы со лба.
— Прощай, Джон, — прошептала я, — я люблю тебя. — И встала.
Его рука крепко ухватила меня за щиколотку и рванула так, что я в одно мгновение растянулась на земле.
— Куда это, черт возьми, ты собралась?
Песок гораздо тверже, чем кажется, а в этой части пустыни он еще и усеян камнями. Когда ко мне вернулось дыхание, вырываться было уже поздно: он перевернул меня на спину и прижал сверху.
— Подлый негодяй! — прошипела я. — Ты сделал это нарочно!
— Разве так разговаривают с любимым мужчиной? — Голос его звучал нормально, но по некоторым признакам я поняла, что он сдерживает смех. — Мне глубоко оскорбительно то, что ты подумала, будто я способен на такой мальчишеский мелодраматический трюк.
— Джон, ты в своем уме? Эти люди идут сюда...
— У нас еще полно времени. Так ты действительно хотела увести охотников от меня, рискуя быть пойманной? И готова была на участь худшую, чем смерть?
Его губы были сухими и горячими. Сначала. Я оторвалась от него.
— Ты не сумасшедший, ты бредишь. Пусти меня. Это сейчас единственный разумный выход.
— Нет.
— Да! Перестань.
— Нет. Почему я должен перестать?
— Потому что... — Я потеряла контроль над собственной речью, не говоря уж о ситуации вообще. — Посмотри...
— Не могу. Я занят.
— Они мне ничего не сделают, — сказала я, хихикая, как дурочка. Со мной такое случается в особо волнующие моменты, к тому же его ресницы щекотали меня. — Я скажу им...
— Не очень удачная идея, — возразил Джон, — потому что это, возможно, не полиция. А если нет, и если тебя схватят те, другие, придется идти выручать тебя, и все это порядком
— А ты пойдешь?
— Я же говорил, чтобы ты не задавала глупых вопросов. Скажи еще раз.
— Я люблю тебя.
— Значит, не послышалось. — Он поднялся на локтях и отпустил мои руки. Я обвила ими его голову и притянула к себе. Однако в этот момент что-то отвлекло меня — не только неестественный жар его лица, но и какой-то отдаленный звук. Повернув голову в ту сторону, откуда он доносился, я сказала:
— Подожди, не сейчас.
— Осторожность диктует продуманный образ действий. — Не двигаясь с места, он поцеловал меня в уголок рта. — Вики, я не мог сказать тебе правду. Не мог даже допустить, чтобы ты начала о чем-то догадываться. Они так зажали меня...
— Я знаю, Фейсал мне рассказал.
— Наверное, эту часть его рассказа я пропустил. Надеюсь, он представил меня в благоприятном свете?
— Ты вышел у него просто благородным сэром Галаха-дом, а я — гадом ползучим... О Боже, Джон!..
— Прости. Я сделал тебе больно?
— Да. Сделай еще. Нет! Нет, не надо, мы должны...
— Я действительно сделал тебе больно — в ту ночь, после того как ты танцевала с Фейсалом. Пока ты смеялась и бросала на него томные взгляды, она,прижавшись к моему плечу, наблюдала за тобой и с улыбочкой, тихо-тихо говорила такие гадости!.. Шмидт подоспел как раз вовремя, долго я бы сдерживаться не смог. А потом, когда увидел тебя, ты была так холодна и равнодушна... Я подумал, что безразличен тебе и... Но это все равно меня не оправдывает. Ты можешь?..
— Джон, — в отчаянии сказала я, — это не собака?
— Возможно. Они здесь бродят дюжинами и воют на... О! — Он поднял голову и прислушался. — Ты хочешь сказать, что это собака,а не собаки вообще? Будь я проклят, если ты не права. Это меняет дело. Человеческую погоню отвести можно, но когда в игру вступает лучший друг человека... Я начинаю ненавидеть этих проклятых животных. Сначала твой пес-дьявол...
— Сейчас же вставай! Огни были теперь гораздо ближе. Отдельные вспышки — скорее всего ручные фонарики, подумала я. Значит, это не полиция. Полицейские были бы оснащены посерьезнее и шума наделали бы побольше.
— Откуда они узнали, что мы направляемся именно сюда? — спросила я.
— Хороший вопрос. — Джон вскочил на ноги. Пустыня огласилась новым пассажем собачьего комментария, Джон отозвался на него сдержанным ругательством. — Кажется, мозги у меня совсем расстроились. Нам лучше спрятаться. Возможно, это излишняя предосторожность, но...
Мои мозги были не в лучшем состоянии, чем его. Как любое преследуемое существо, я руководствовалась в тот момент самым примитивным инстинктом: «Спрятаться! Где?»