Ночной принц

Ауслендер Сергей Абрамович

– Адам и Ева у древа познания, – гнусаво объяснял Тугушев под одобрительный смех зрителей.

За сей следовали картины уж содержания вовсе непристойного, от описания которых сочинитель воздерживается.

– А Лизанька хороша. Вот бы ее так посмотреть, – нагибаясь к Неводову, шепнул Поварин.

– Что вы говорите, сударь! – воскликнул тот чуть не со слезами в голосе и, встав, быстро оставил князя Матвея.

«Я

тебя еще допеку», – думал Поварин, хмелея не столько от вина, сколько от злости и распалявших его мыслей о Лизе.

Было много уже показано картин на библейские и античные сюжеты; было много выпито вина; разговор становился все оживленнее; лица покраснели. Полуголые девки уж плясали в зале и потом пищали на коленях гостей.

Неводов, впервые попавший в подобную компанию, был, как в чаду. Болела голова от излишне выпитого вина, смущал пристальный взгляд князя Матвея, из своего угла неустанно наблюдавшего за ним; слова его о Лизаньке непонятным стыдом наполняли. Несколько раз порывался Неводов уйти, но что-то удерживало его.

– А не метнуть ли банчок нам? – предложил Пухтояров.

Несколько человек с одушевлением приняли его предложение, и около быстро принесенного стола образовался кружок. Неводов, чтобы не видеть возни с девками, все более и более нескромный вид принимавшей, и скрыться от преследующего взгляда князя Матвея, тоже подошел к игрокам.

– Ты что же, князь? – спросил Поварина Сашка. – Если девочки тебя не занимают, попытал бы счастье?

Поварин вытащил последнюю смятую сторублевку и, подойдя к столу, небрежно бросил ее под карту. Через минуту она взяла.

С тем же небрежным видом Поварин удвоил ставку и – выиграл снова. Так, удваивая каждый раз, он в несколько минут выиграл целую пачку ассигнаций.

– Сегодня сам черт с ним! – досадливо бросая карты, промолвил банкомет.

Несколько человек попробовали было играть против Поварина, но счастье упорно не покидало его.

– Тысяч пятнадцать, поди, наиграл! – завистливо сказал кто-то.

Князь Матвей тупым взглядом обвел игроков и вдруг заметил Неводова, следившего за странной игрой с искренним волнением. Целый план мгновенно явился в отуманенной голове Поварина при виде счастливого соперника; глаза его заблестели.

Стараясь не выдать волнения, сказал он:

– Господин Неводов, не хотите ли попытать счастье? А кондиции мои таковы: я ставлю весь выигрыш

мой, а вы ставкой своей даете мне один день вашей жизни. В этот день обязаны вы вполне подчиниться моей воле, но с оговоркой, что ничего бесчестного исполнить я вас не заставлю. В этом будут свидетелями все присутствующие, и притом достаточно будет одного вашего слова, что требование мое противоречит чести, как условие наше будет считаться расторженным. Согласны?

Усмехаясь, пристально смотрел он в глаза поручика. Тот побледнел, чувствовал, что в словах князя заключается какая-то западня, и не находил слов отклонить вызов.

– Соглашайтесь! – подталкивали его игроки, заинтересованные неслыханной ставкой.

– Только один день и пятнадцать тысяч. Другой такой случай едва ли представится, – промолвил князь Матвей.

Не помня себя, протянул Неводов дрожащую руку и взял карту.

Князь Матвей метал. Все затихли кругом.

– Бита! – сказал, наконец, кто-то, и все горячо заговорили.

Неводов уже не слышал и не понимал ничего. Возвысив голос, сказал Поварин:

– Требование же мое от господина Неводова заключается лишь в том, чтобы в назначенный мною день явился он утром ко мне на квартиру и пробыл в одиночестве до ночи. Вот и все. Ведь вы, господин Неводов, не найдете такое требование чрезмерным или бесчестящим вас? – и он ласково пожал руку поручика.

В комнате синий стоял туман от дыма трубок; девки визгливо орали срамную песню; в окна сквозь шторы тусклый, холодный пробивался рассвет.

Неводов пил, когда ему предлагали, отвечал на вопросы, смотрел на бесстыжие танцы девок, но было все для него, как в тяжелом тумане.

Только выйдя, наконец, на улицу, вспомнил он о странном проигрыше.

Ужасное беспокойство охватило его.

– Что ему нужно, проклятому? Что ему нужно! – беспомощно ломая руки, бормотал он.

Проходя по Невскому, вдруг увидел Неводов на дверях знакомого трактира вывеску гробовщика. Остановившись, заметил он, что вся знакомая улица пришла в страшный беспорядок: свиное рыло колбасника переехало к модному магазину. Ужас охватил Неводова, и, сначала ускорив только шаг, скоро бежал он со всех ног, и казалось ему, что кто-то гонится за ним с громким смехом, догоняет, и не кто это иной, как князь Матвей, требующий страшную свою ставку.

Конец ознакомительного фрагмента.