Шрифт:
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Сумасшествие
Среди новостроек, в крошечном оазисе зелени и разноцветных одноэтажных строений Константин распоряжался половиной дома. В семье он был единственный ребёнок, и родители в нём души не чаяли. Чтобы выделить ему собственное жизненное пространство, в общем доме возвели перегородку. Это случилось примерно через год после того, как он окончил техникум, устроился на работу и поступил в строительный институт на заочное отделение.
– Красная гвоздика… Красна-а-я гвоздика…
Взгляд упал на правое колено, где он снова обнаружил неведомо откуда взявшееся утолщение. «Надо что-то предпринимать. Может, отцу сказать? У него знакомый хирург в поликлинике работает», – пронеслась в голове мысль. Не откладывая дело в долгий ящик, Костя натянул брюки, спортивную майку и пошёл на половину родителей.
Отец выслушал сына, разволновался, побледнел, но сумел быстро взять себя в руки. Он посмотрел на часы и, рассудительно заметил:
– Да Васильевич, может, сегодня, принимает, – отец тут же подошёл к телефону и взялся энергично крутить диск аппарата, набирая номер справочной городской поликлиники.
– Собирайся, ещё успеем, – бросил он сыну.
Через полчаса они входили в длинный низкий коридор городской поликлиники. Костя, давно не посещавший кабинеты врачей, увидел подзабытую картину: ряды стульев по обеим сторонам длиннющего коридора, занятые многочисленными посетителями. У многих на лице воцарилось выражение полной отрешенности, у кого-то в глазах читалось страдание. Отдельные больные всем своим видом выражали нетерпение, раздражённые долгим ожиданием своей очереди. Другие обсуждали некомпетентные действия врачей, к которым спешили попасть. Все находились как бы при деле. Он, стараясь не дышать полной грудью, всё-таки вдохнул специфический больничный запах, от этого слегка закружилась голова.
У кабинета хирурга тоже сидели люди, кое-кто с бинтами на руках или ногах. Один даже с перевязанной головою. Костя присел на свободное место. Отец не стал занимать очередь, а сразу зашел в кабинет врача. Через десять минут оттуда выглянула по-больничному строго одетая медицинская сестра. На ней было всё белое – от шапочки до туфель. Она громко выкрикнула его фамилию:
– Серов!
Костя привстал со своего места, а женщина громко скомандовала, обратившись уже ко всем присутствующим в очереди:
– Это срочный больной! – она кивнула ему:
– Заходите!
Что означал термин «срочный больной» никто, естественно, не понял, но все промолчали.
Пожилой доктор приветливо улыбнулся, поздоровался с ним за руку и, будто добрый майский жук, прогудел негромким басом отцу:
– Ну, Николай Фёдорович, неужели твой так вырос?
– Мой, – с неподлежащей сомнению интонацией ответил отец.
– Годы бегут … – покачал головой хирург, – что у тебя стряслось? – обратился он к Константину.
– Да вот… – тот сел перед доктором, задрал штанину и оголил колено. Врач всмотрелся в новообразование, осторожно пощупал кожу вокруг: «Здесь больно? А здесь?». Подошёл к раковине в углу кабинета, сполоснул руки. Хмуро покачивая головой, вернулся за стол и начал быстро заполнять амбулаторную карту, принесенную
– Выпишите направление на анализы.
Закончив писать, он отложил ручку и посмотрел на него поверх очков в тонкой металлической оправе, повисших на самом кончике носа:
– Что могу сказать. Медицинскими терминами пугать не буду. Можно, конечно, направить в онкологический диспансер, но такой необходимости на данный момент я не вижу. Я так понимаю, беспокойства она вам не причиняет? – поймав на себе строгий взгляд Константина, он улыбнулся. – Ну, за исключением ваших опасений.
– Да нет, совсем не болит, – подтвердил Костя.
– При ходьбе, физической нагрузке мешает?
– Нет, все нормально.
– Давайте сделаем так: возьмите направление на анализы. Посмотрим, что они покажут. В зависимости от этого и будем принимать решение о радикальных мерах. Такой вариант вас устраивает? – он взял у медсестры несколько заполненных бланков.
– Вы лучше нас знаете, что делать, – согласился Костя, принимая из рук доктора направления.
Отец, подтверждая его слова, молча, кивнул.
– Вот и прекрасно, – ответил хирург.
Николай Федорович крепко пожал руку на прощанье пожилому доктору.
У дверей поликлиники их догнала медицинская сестра, уже без белой шапочки, с непокрытой головой. Она отдышалась и заговорила, покачивая копной чёрных волос, всем своим видом показывая важность возложенной на неё миссии:
– Вы сами ничего не предпринимайте, заболевание достаточно серьезное, с меланомой не шутят. У нас год назад один молодой человек поковырялся у себя в болячке, занялся самолечением и в результате… – она сделала паузу и, выразительно вознесла глаза к потолку вестибюля там, судя по выражению на её лице, находился тот самый молодой человек.
У Кости от нехорошего предчувствия предательски сжалось сердце. По дороге к дому он решил, что пора основательно заняться собою. В голове зазвучали услышанные где-то слова: «Ничто не достается нам так дешево и не ценится так дорого, как здоровье».
Под вечер он позвонил своему бывшему однокласснику и приятелю Максиму Бурдуковскому. В свое время Максим агитировал всех знакомых и друзей заниматься лечебным голоданием, проповедуя, что это наиполезнейшее дело – время от времени голодать и что голодом лечится практически все. К своему увлечению он быстро поостыл и взялся собирать то ли марки, то ли спичечные коробки, но потом и это дело с лёгкостью забросил. Костя надеялся, что необходимая литература у приятеля сохранилась.
Он доехал до Макса и, получив нужные книги, сразу же уселся за их изучение.
С твёрдой зелёной обложки на него смотрело изможденное человеческое лицо. На первой странице он прочитал: «Что не вылечит голод, то никто вылечить не сможет».
Костя вычитал, что на определенном этапе голодания организм очищается и, как бы оперирует себя сам, избавляясь от вредных тканей. Это вселило в него уверенность.
Он взял отпуск за свой счет, благо наступали времена, когда работы за чертёжной доской уже никакой не было. Страна неповоротливо и громоздко, в очередной раз за свою историю, ломая судьбы миллионов людей, ложилась кораблем с поржавевшими механизмами на курс построения дикого капитализма называемого почему-то рыночным.