Ночной соблазн

Бойл Элизабет

Во всяком случае, Гермиона надеялась, что это женщина. После ошибки с Кэппоном она была не вполне уверена, что может что-то сказать наверняка.

– Да неужели это сам дьявол?! Poкxepcт, дорогой! – позвала леди, так рискованно перегибаясь через перила, что груди, казалось, вот-вот вырвутся на свободу из атласной ловушки. – Когда ты покончишь с этим омерзительным делом, приходи и прикончи меня тем неотразимым стальным оружием, что рвется у тебя из панталон! Мои бедра всегда рады стать твоими ножнами. И обещаю… не слишком сопротивляться, –

подмигнула она графу.

– Я все еще не убежден, Эсси, что ты в моем вкусе, – откликнулся граф. – А вдруг ты прячешь под юбками такую же штуку, о которой Кэппон с радостью бы забыл?

– Да, но у Кэппона нет вот этих голубок! – воскликнула она и в доказательство оттянула вырез, выставив напоказ груди.

В передней раздались смех, свистки и одобрительны вопли. Эсси трясла грудью, что еще больше возбуждало собравшихся.

– Посмотрим, как я управлюсь, Эсси. Но если и умру, унесу с собой в ад чудесные воспоминания о том, что сейчас видел.

– А это не ад, а рай, Рокхерст, – кокетливо объявила Эсси, заправляя груди в корсаж. – Рай на земле!

На этот раз засмеялся даже граф. Ничего не скажешь, такого в «Олмаке» не показывают!

Покачав головой, Гермиона направилась вслед за Рокхерстом и Кэппоном в дальний конец холла. По пути ей пришлось миновать странную парочку: мужчина, стоявший на коленях, был почти целиком скрыт женскими юбками, откуда наружу высовывались только его сапоги.

Гермиона видела нечто подобное в альбоме французских гравюр, который мать хранила в гардеробной на верхней полке, но в то время она не поняла, что все это означает. Зато теперь, видя неописуемое наслаждение, разлитое по лицу женщины, пьяно льнущей к любовнику, Гермиона решила, что французы далеко не так глупы и смехотворны, как она считала раньше.

– О, дорогой, скорее, скорее, – стонала женщина. – О да-да, вот так.

Кэппон и граф о чем-то спорили, стоя перед закрытой дверью, которая скорее всего вела в переулок за домом.

Господи, только не очередной переулок!

А Гермиона так надеялась, что не испортит перчатки до конца вечера! Кроме того, если такова улица перед домом, каков же будет переулок?!

Забыв о любовниках, она подобралась поближе к графу и Кэппону, но тут на ее пути встал Роуэн. Пес уставился на нее хищным взором.

Гермиона ничуть не усомнилась, что он ее видит.

– Уходи, – прошептала она, пытаясь отогнать огромного волкодава. – Прекрати все это!

– Прекратить? – удивился мужчина, выглядывая из-за юбок партнерши. – То есть как это – «прекрати»? Я думал, тебе нравится.

– Я ни слова не сказала! – возразила женщина, толкнув его голову обратно под юбки.

– Но я сам слышал… – настаивал мужчина.

– Ничего подобного! Скоро ты заявишь, что этот мерзкий пес беседует с тобой! Немедленно доведи дело до конца, или потом я не позволю тебе никаких новомодных штучек!

Мужчина еще раз оглянулся

на то место, где стояла Гермиона, и снова нырнул под юбки шлюхи.

Гермиона повернулась к ним спиной, стараясь не слышать стонов женщины и сосредоточиться на предмете обсуждения мужчин.

– Понятия не имею, как она открылась, – жаловался владелец заведения. – Но она открыта, а это скверно отражается на деле, говорю я вам.

Рокхерст сложил руки на груди и упрямо выдвинул подбородок:

– Значит, кто-то открывает дверь. Это не просто совпадение: в нынешнем месяце меня трижды вызывали сюда по этому поводу!

Владелец пожал плечами.

– Я прикажу Тиббетсу проследить за этой дверью. У него поразительное чутье. Иногда мне кажется, что его мамаша была терьером: сам он способен залезать в самые мерзкие крысиные норы. И при определенном поощрении он докопается до истины.

– Да уж, позаботься, чтобы он докопался! – хмыкнул Рокхерст. – Не хотелось бы, чтобы кто-то пострадал.

– Боюсь, уже слишком поздно, – вздохнул Кэппон, снимая с шеи длинную цепочку и вытаскивая из-за пазухи висевший на ней ключ. Он почему-то не спешил вставить его в скважину. – Вам следует знать… ну… как бы это лучше выразиться… Новенькая девушка Салли… – Перекрестившись, он сунул ключ в скважину. – Ее прикончил один из них.

Рокхерст сжал его руку, державшую ключи:

– Ты уверен?

– О да! Ее нашли… то есть Салли нашла ее…

– Не договаривай. Я знаю, что она нашла.

Граф отвернулся, но Гермиона успела заметить, что он дрожит. Она слышала тихую муку в его словах, однако такая… такая скорбь вовсе не может быть присуща человеку, который, по мнению общества, способен думать только о собственных развлечениях.

– В этом нет вашей вины, милорд, – пролепетал Кэппон. – И быть не может. Такие вещи случаются.

– Но не с моими людьми. Не в моем королевстве.

– Ну да, конечно! И как может единственный человек чувствовать себя ответственным за весь Лондон? Такое просто невозможно. Вы окончательно спятите, если начнете волноваться за каждую юбку и каждого оборванца, которым всадили нож в живот.

– Я за них отвечаю.

– Так-то оно так, но им стоило бы знать, что здесь шататься по ночам опасно. Все, кто вырос в Дайалсе, учатся этому едва ли не с пеленок. Но кое-кто ничего не желает слушать… ил и просто не верит.

– Тогда давай сделаем так, чтобы они могли гулять по ночам, не думая об опасности, – заявил Рокхерст, выпрямляясь.

– Да не оставит вас Господь, милорд, – кивнул Кэппон и, повернув ключ, налег плечом на тяжелую дверь.

Рокхерст снова взвалил на плечо большой кожаный мешок и свистнул Роуэну.

Но собака продолжала смотреть на Гермиону.

– Думаю, ваш пес – натура созерцательная, – рассмеялся Кэппон, посчитав, что Роуэн наблюдает за парочкой любовников. – Я обычно беру по две гинеи за сеанс.