Ночной суд
Шрифт:
К изумлению Боба толстяк в комбинезоне повернулся к судье и покивал головой.
— Хорошо, Ваша честь, — раздался извиняющийся шёпот, — я знаю, что уже слишком поздно для правосудия, по крайней мере, для тех, кто собрался тут. И если суд назначил меня защищать обвиняемого, я смогу.… Слушай, приятель, — он повернулся к Бобу. — Может, у тебя действительно была причина? Может быть, твоя девушка за твоей спиной крутила с кем-то другим? И ты, вне себя от ревности, позабыл про ограничение скорости и летел, стремясь узнать…
— Слушай! — Боб в ярости поднялся с кресла. — Это уже переходит все границы — нечего
Он рухнул обратно в кресло, терзаемый невыносимой печалью. Он ожидал всего что угодно — но ничего не произошло. Боб поднял голову. Судья, патрульный, старик-негр, шофёр грузовика — все они смотрели на него с жалостью, с каким-то непонятным грустным изумлением.
— Почему? Почему это все должно происходить? — мягко спросил старый судья. — Почему это продолжается снова и снова? Эта бесконечная и бессмысленная бойня. Если бы мы только могли понять.… Если бы мы только могли заставить живущих понять, остановиться и подумать, до того как станет слишком поздно…для еще одной жертвы. Нет такой вещи, как случайная смерть. Несчастные случаи — это убийства, потому что кто-то не захотел их предотвратить!
Старый седовласый человек тяжело вздохнул, и этот вздох ветром пронесся под сводами часовни, подхваченный остальными, как будто ветер запутался в кронах сосен.
Боб вжался в кресло. Судья пристально смотрел на него, без гнева, но с сочувствием. Боб закрыл лицо руками, размазывая кровь из ссадины на лбу.
— Пожалуйста… пожалуйста! Пожалуйста, не надо, — прошептал он. — Я понимаю, что я был слишком эгоистичен. Я не думал… — он поперхнулся. — А теперь уже поздно…
Неожиданно старый негр и шофёр вместе шагнули к судье, молча смотря на старика, как будто ожидая, что он скажет. Худой силуэт человека с раздавленным черепом пошевелился. Судья выдержал паузу и откашлялся.
— Уже поздно? Ну да… для этих двоих, кто стоит перед тобой — действительно, уже поздно. Но мёртвые, — шелестящий голос судьи заполнил всё пространство часовни, — не могут наказывать живых. Они — часть прошлого, и не могут контролировать настоящее… или будущее.
— Но иногда, — темные глазницы осуждающе уставились на Боба, — мёртвые могут направлять живых на правильный путь, давая им глянуть в будущее. Будущее, каким оно может стать — если только живые не найдут в себе милы его изменить. Ты понимаешь меня, Роберт Траск? Ты понимаешь, что это ночью ты находишься на суде, оценивающем не твое прошлое — но будущее?
Боб в изумлении замотал головой: — Будущее? Я…я не понимаю. Я… — он с едва затеплившейся надеждой посмотрел на судью. — Эта девочка… вы хотите сказать, что с ней все в порядке? Что она не погибла?
— Она еще не родилась, — мягко сказал судья. — Но однажды — однажды! —
Раздался стук молотка. Боб тупо кивнул и уткнулся в ладони. Его сотрясали беззвучные рыдания. Внезапно его замутило. Он почувствовал, как кресло уходит из-под него, как всё вокруг кружится, и его стремительно уносит в какую-то тёмную бездну без конца и края…
Резкий свет вернул его в сознание, яркий, слепящий, от которого немедленно заболели глаза. Его теребили какие-то руки, Боб почувствовал, как кто-то поднимает его. Медленно, постепенно он различил какие-то две фигуры, стоящие рядом с ним: маленький похожий на гнома старик с переносной лампой в руках и высокий загорелый молодой человек в форме дорожного полицейского. Это не тот полицейский, машинально отметил Боб — у этого шея в порядке. Он сел и заморгал.
— Ну и ну! Эк, право, молодой человек! — гном с лампой пытался помочь Бобу встать с пола часовни, где он, оказывается, валялся рядом с кафедрой. — Ну и шишка у тебя на голове! Я церковный сторож, живу тут неподалёку. Я слышал, как ты лихо влетел в кювет и вызвал полицию. Я решил, что ты, было, выпил… — он принюхался и покачал головой. — Да нет, спиртным не пахнет. Что случилось-то с тобой? Заснул за рулём?
Боб закрыл глаза и застонал. С помощью этих двоих он добрёл до передней скамьи и, тяжело дыша, рухнул на неё. Лучше сказать им правду и покончить с этим…
— Маленькая девочка. Раздавленная моей машиной. Вы нашли её? — он вымучивал из себя слова. — Я… я её не видел, но это целиком моя вина. Я вёл машину слишком быстро. Слишком быстро и не успел затормозить, когда она показалась на дороге, прямо передо мной…
Он замолчал, видя, как полицейский уставился на него с явным подозрением.
— Какая девочка? — жёстко спросил патрульный. — Парень, под твоей машиной никого нет. Единственные следы, ведущие от машины — это твои, по ним я тебя и нашел. Кроме того, ты крепко разбил себе лоб — рядом с ними кровь. Ты, что, таким образом шутишь?
— Да Боже упаси! — Боб замахал руками. — Кто в здравом уме будет так шутить! Может её увёз другой полицейский на своём мотоцикле? Он… и они все…ясно же было видно, что она погибла…но судья же сказал, что она ещё не родилась! Они заставили меня прийти сюда… на суд… Ночной суд, вот как они это назвали! И они все притворялись мертвецами… жертвами ДТП. В крови, с оторванными руками… — он оборвал себя, осознав, как нелепо он выглядит. — А потом… потом я потерял сознание и они, видимо заслышав вас, ушли.