Шрифт:
Летняя жара стояла над долиной. Ни одна живность в это время дня не проявляла никакой активности. Всё стихло ожиданием приятной вечерней прохлады. И лишь один проявлял активность, но, то была тихая, осторожная активность.
Пара глаз пристально впилась изучающим взглядом в центр долины, где стояли два дома, один из которых был таким добротным, бревенчатым, а другой помельче. Собака посапывала в тени сарая. Рядом кошара, и такой большой загон для скота, огороженный жердями.
Тишина
Пара глаз разведывающего, что незаметным улёгся на опушке леса, уже третий день в бинокль пристально изучала за этими двумя домами, за теми, кто выходил из дома, входил в дом, за теми, кто жил здесь и работал. Рядом у деревьев притаился джип, который он замаскировал искусно ветками, что он слился с лесом, никак не заметить. Третий день, как он незаметно приезжает сюда: сегодня к вечеру к нему должны присоединиться ещё трое, и все они уже этой ночью, тёмной ночью начнут и завершат…
Пара глаз уже третий день пристально следила за всей местностью, за этими двумя домами, за кошарой, за загоном для скота, но знал ли владелец этих пар глаз, что он сам уже попал в поле зрения…
***
«В 4 часа вечера 21-го сент. 1792 член муниципалитета Любен, окружённый жандармской кавалерией и большой толпой, прискакал к тюрьме Тампль. В установившейся тишине громко прозвучали медные трубы. Сквозь стены тюрьмы королевская семья ясно слышала могучий голос Любена. Объявившего об отмене королевства и учреждении республики.
С коварной улыбкой наблюдала стража за королём. Людовик, державший в этот момент книгу, сделал вид, что углублён в чтение. Лицо его не изменилось. Королева проявила ту же твёрдость: ни слова, ни жеста, способного увеличить радость республиканских часовых. По окончания речи Любена – снова прозвучали трубы. В этот момент ни королевские узники, ни часовые, со злорадством наблюдавшие коронованных арестантов, не предполагали, что вместе с ними, не только сквозь стены башни Тампля, но и сквозь 237 лет Истории пророческим слухом, как бы внимает этим трубным звукам также доктор Нострадамус, умерший более двухсот лет тому назад. Разница только в том, что участники и свидетели этой сцены были убеждены, что новая эра действительно наступила, Нострадамус же в 1558-ом году знал, что это только «предполагали». Двенадцать лет спустя – в субботу 1-го дек. 1884 г. – накануне своей коронации Наполеон вычеркнул из календаря это свидетельство легковерия
***
Летняя жара стояла над долиной. Всё как будто стихло в эту обеденную пору ожиданием вечерней прохлады. Тишина благоденствия окутывали долину сочных трав, и лишь коровы проявляли кое-какую активность, лениво пощипывая траву у небольшой речушки, так что водопой всегда рядом, куда их когда надо, пригонит на сегодня одинокий пастух верхом на поджаристом коне. А так тишина, полная тишина, благоденствие.
Стоило вспомнить пастуху утренний разговор с больным, умирающим отцом, давно прикованным к постели в маленьком доме, когда отец хриплым голосом, езда издавая звуки, проговорил:
– Алдар, сын мой, скоро, совсем скоро, я уйду в просторы синего неба, гулять по травам небесных долин. Но сегодня, именно этой наступающей ночью я покажу тебе и твоим детям, моему внуку, моей внучке, твоей жене, моей невестке у самого порога смерти моё истинное мастерство.
– Что за мастерство, отец?
– Сегодня ночью крадучись нагрянут ночные нежданные гости. Вот их мы и встретим. Я их вижу, уже следят за вашим домом.
– Но почему?
– Какой же ты наивный, когда пасутся такие упитанные коровы…
– Воры?
– Ну, конечно…, да много лет не было их в этой долине. Ты был совсем маленьким, только начинал ходить, когда я спровадил воров. Но мне помогли тогда мои друзья, и те, кому я всегда помогал. Но на этот раз я надеюсь только на твою семью. И, главное, я хочу показать мастерство. Конечно, ты не пошёл по моим стопам, да и не было никогда у тебя к этому стремления. Но, кажется, у твоего сына, моего внука Бэлигто есть желание пойти по моим стопам. Я не раз рассказывал. Он смышленый, сразу схватывает. Сегодня один паси коров, а внук и внучка будут делать то, что скажу…
Конечно, он во всём будет слушаться отца, ему осталось недолго на этом свете. Он помнил тот день, когда был маленьким, тогда приехала к ним домой какая-то съёмочная группа, говорили, что из-за границы, мол, приехали снимать про бурятского шамана. Когда они, проведя съёмки, взяв интервью, уехали, то отец говорил, что многое рассказывал им, но ещё больше утаил от них. А что утаил?
***
«Загляни немного глубже, и ты найдёшь, что прямо под твоей логикой текут свежие воды интуиции, свежие воды доверия.
Конец ознакомительного фрагмента.