Ночной зверёк

Беляева Дария Андреевна

Когда Мелькарт об этом сказал, Мескете склонила голову набок. Она сказала, что, возможно, скоро им не понадобятся такие средства передвижения.

— Куда мы идем? — спросила Амти, когда машины оказались спрятаны, пусть и не так надежно, как хотелось бы. Амти уже продрогла, и ей было не так важно, куда.

— К Шацару твоему любимому, — сказала Эли.

— Заткнись, — ответила Амти. В ее сумке, которую она держала, все еще хранилась его перчатка.

— К моей матери, — ответила Мескете. — Она даст нам кров. Надеюсь, долго мы не будем злоупотреблять ее

гостеприимством.

Мелькарт и Адрамаут повели Аштара, а их сумки остались в ведении Неселима. Они пошли через поле, снег забивался в ботинки, Амти все время спотыкалась, а луна на небе висела кругом вкусного, свежего сыра. Амти была голодна и продрогла.

Где-то далеко выли собаки, горели окна в домах. Окна в домах-то горели, но уже не все. К тому времени, как они дошли, большая часть из них погасла. Мескете и Адрамаут явно дожидались, пока погаснут все. Они огородами шли к нужному дому, не решаясь выйти на главную улицу и не желая злить собак.

Нужный им дом был стареньким, но довольно ухоженным. Амти не видела его цвета, но подумала, что, наверное, при свете дня он нежно-голубой, как небо утром. Подумав об этом, Амти посмотрела вверх и увидела большие и блестящие звезды на низком небосводе.

Калитка была старая, вот она покосилась и разваливалась. Когда Мескете дернула ее, рассохшееся дерево издало треск. Они вошли на задний двор, стараясь не шуметь. Дверь им открыли, будто ждали давным-давно. Женщина, впустившая их в тепло и свет собственного дома, была пожилой, у нее были морщинки вокруг глаз, которые бывают у людей добрых и улыбчивых, но она не улыбалась. На ней было белое платье, волосы были длинными и распущенными. В вырезе платья, между ее ключицами, Амти увидела татуировку мотылька.

— Здравствуй, мама, — сказала Мескете.

— Здравствуй, милая. И здравствуй, Адрамаут. — голос у нее было тихим и спокойным. Сознательно Амти сразу отчего-то прониклась к ней доверием, но еще — еще была полуинстинктивная неприязнь.

Амти с Эли переглянулись, и Амти поняла, что Эли чувствует то же самое. Они взялись за руки.

— Все в порядке, — сказала Мескете. — Моя мама — Перфекти. Настоящая.

— Это сейчас неважно, — быстро сказала мама Мескете. — Меня зовут Шэа. Добро пожаловать в мой дом. Вы, наверное, голодные.

— Мама, вы не могли бы предоставить мне свободную комнату и чистую воду, чтобы я перебинтовал нашего героя священной войны и привел в порядок его кости. Все остальное у меня, по счастью, есть. Амти, ты молодец, что додумалась взять лекарства.

— О, — сказала Амти. — Спасибо.

Она не сказала, что лекарства просто сверху лежали.

— Конечно, пойдем, Адрамаут.

— Еще, — говорил Адрамаут, ведя Аштара. — У нас есть для вас парочка шоколадок и веревка, а больше ничего нет…

Они сняли куртки, обогрелись, и госпожа Шэа пригласила их к столу. Дом у госпожи Шэа был небогатый, но ухоженный. Амти увидела двери, ведущие в две комнаты, а в гостиной что-то бормотал старенький телевизор. Все было чисто, большие окна, наверное, делали дом очень светлым днем. Обои в цветочек кое-где отклеились,

линолеум зато вел себя прилично. В целом, это был вполне добротный деревенский дом. В шкафу в гостиной Амти увидела много книг, зато никакого сервиза не было. Старые часы цокали, маятник мерно двигался и Амти было интересно — дремлет ли внутри таких старых часов механическая птичка. По крайней мере, это было бы правильно и дополнило бы образ.

Единственное, что казалось Амти странным — изображения солнца, картинки и медные плоские монетки с изображением лучей. Амти чувствовала себя будто бы под взором десятка испепеляющих глаз.

На запястье у госпожи Шэа тоже болтался браслет с крохотным медным солнышком. Шэа накрыла для них стол, и все было удивительно вкусно. А может, просто Амти была голодная. Еда была очень простая — макароны зажаренные с луком и морковью. Зато горячая, подумала Амти, и питательная. На закуску был сыр, и Амти такого в жизни не ела. А горячий чай никогда еще не был таким горячим. А в колбасе никогда не было столько мяса! Амти даже расплакаться от счастья захотелось.

— А выпить ничего нет? — спросил Мелькарт, но Мескете посмотрела на него так, что он тут же замолк. Она не ела. Мескете всегда ела в одиночестве, чтобы не снимать платка при ком-то.

— Есть, — сказала госпожа Шэа, посмотрела на Мескете и засмеялась. — За кого ты принимаешь мать?

Когда на столе появилась бутылка водки, Шайху и Мелькарт сразу повеселели, Неселим вздохнул, а Амти и Эли переглянулись, думая об одном и том же. Вот не дождался Аштар этого счастья.

— Ну, — сказал Мелькарт, поднимая чистую, наполненную до краев рюмку. — За вас, госпожа Шэа!

Госпожа Шэа налила рюмку и себе, с готовностью выпила вместе с Мелькартом и Шайху.

— Он иногда по-пьяни, — предупредил Шайху. — Шацаров начинает гонять.

— Поздно предупредил, — ответила госпожа Шэа, улыбнувшись. Она была совсем непохожа на Мескете, но у них были одинаковые руки — длинные, тонкие пальцы, выступающие венки и острые косточки.

Дверь скрипнула, кто-то маленький выглянул из-за нее, посмотрел недоверчиво, а потом заверещал:

— Мамочка! Мама приехала!

Девочка в пижаме с мультяшными крысками вихрем пронеслась мимо Амти и забралась на колени Мескете. Мескете обняла ее, ткнулась носом в макушку, в одном этом движении было больше личного, чем Амти когда-либо от нее видела.

— Здравствуй, Маарни. Как ты, моя девочка?

— Скучала!

Маарни не обращала внимания на остальных, как будто их здесь и не было. Она обнимала Мескете, крепко вцепившись в нее. И это напомнило Амти сон, где ее мать вот так же обнимала ее отца. Маарни была похожа на Адрамаута — у нее были его черты, его смуглая кожа, его темные волосы, только цвет глаз был абсолютно как у Мескете — светлый-светлый с чуть зеленоватым оттенком. Было забавно наблюдать за маленькой девочкой, дочерью Адрамаута и Мескете, которая в отличии от них была похожа на человека. Была человеком. Ей было не больше пяти и, наверное, через пятнадцать лет она стала бы красавицей.