Ночной зверёк
Шрифт:
Невинное, розовое утро, подумал Шайху, надо бы смешать себе такой коктейль. Наверняка, есть коктейли с таким названием, а если нет, то всегда можно придумать.
Его неторопливые размышления прервал звонок в дверь. Шайху спешно поставил в раковину стаканы, пошел открывать. Он не боялся Псов, в конце концов, у него был папа, который от всего его защитит.
Он и стоял на пороге, но вид у него был далеко не приветливый.
— Привет, пап! — сказал Шайху. — Я не запустил квартиру, просто горничная придет вечером,
Но папа молча отстранил его и прошел вперед. У него была резкая походка, порывистые движения и жесткий взгляд. Шайху никогда не жалел, что пошел больше в маму. Впрочем, маму Шайху вообще-то никогда не видел, она умерла при родах. Все, что Шайху получил от нее — имя и гены. В остальном, конечно, он был папиным сыном.
Шайху любил своего папу, хотя и не был согласен со всеми вещами, которые папа делал. Папа был человеком, всю жизнь разрывавшимся между эмоциями и жадностью. Папа был человеком, который любил его, Шайху, что бы Шайху ни делал. Папа любил его, ведь Шайху был единственным, что напоминало о его умершей жене. Папа любил его, хотя Шайху был Инкарни.
— Все в порядке? — спросил Шайху.
— А ты не видишь? — рявкнул папа. Он никогда так не разговаривал, и Шайху не знал, как среагировать. Когда папа обернулся, Шайху увидел, что глаза у него покрасневшие, как будто он заболел.
— Вижу, — согласился Шайху, стараясь папу не злить. И тогда папа сказал:
— Собирайся. Ты отсюда уезжаешь. Я нашел для тебя жилье. Буду платить тем людям, чтобы они тебя защищали.
— Каким людям?
— Инкарни.
— Ты отдаешь меня Инкарни?!
Отец Шайху был авторитарным человеком, и Шайху привык просто делать то, что он говорит. Но на этот раз папа, кажется, сам не слишком понимал, что делать.
Они сели на кожаный, дорогой диван, Шайху вытянул ноги, а его папа сжал руками виски.
— Шацаровские собаки заинтересовались тем, откуда у меня сверхприбыль. Помнишь ты…помог мне?
Шайху кивнул, он действительно помог отцу, когда его магия исказилась. Не то чтобы сильно помог, просто среди того, что производило отцовское предприятие были сигареты, а ведь сигареты и без того вызывают зависимость, и папа сказал, что ничего особенного не случится, если…
Впрочем, Шайху знал, что случится. И ему хотелось, и ему нравилось, и ему, честно говоря, полагалось ставить людей в зависимость от разных разрушительных вещей. Он получил от этого удовольствие, а отец до сих пор получал от этого деньги. Не сказать, что прежде отец не был богат или что в их финансовом положении появилась какая-то существенная разница, но Шайху гордился тем, что сделал для его бизнеса.
Шайху не чувствовал угрызений совести и даже не чувствовал угрызений совести по поводу того, что не чувствует угрызений совести.
— Они хотят проверить. Весь совет директоров и их семьи. Шацар дал добро, я звонил ему, но он и слышать не хочет ни о чем.
Он будто пытался отвлечься, рассуждая об ослаблении семейных уз, тема эта его явно нисколько не волновала, губы будто шевелились сами, а мысли папы были далеко.
— Ну, я бы сказал, что он был мужем тети Эмны, чей ты племянник, но с тех пор, как она умерла…
Папа резко перебил его:
— Через пару недель, Шайху. Это тайная информация, я никогда ничего дороже не покупал. Мне нужно, чтобы тебя здесь не было.
— Ладно, я перееду.
— Нет, Шайху. Мне нужно, чтобы тебя нигде не было. В нашем Государстве спрятаться тяжело, если жить…на поверхности.
Шайху округлил глаза.
— Ты что убить меня хочешь? Убить и закопать?
Папа не засмеялся, только скривился, так что скорее было похоже, будто он съел что-нибудь кислое. Папа посмотрел на него, глаза его, казалось, покраснели еще больше.
— Нужно подстроить твою смерть. А тебя я отправлю в безопасное место.
Сердце у Шайху забилось часто одновременно от злости и страха.
— То есть, ты использовал меня, а теперь бросаешь?!
— Я не бросаю… — начал было папа, а потом замолчал.
— Ты лишишь меня всего! Ты не думал, что у меня здесь есть жизнь? Друзья? Девушка?
Отец слушал, вид у него был пристыженный, а потом он вдруг рявкнул:
— Жизнь, которую ты тратишь на…что? На то чтобы бухать и развлекаться?! Ты пьяный, Шайху? Ты и сейчас пьяный? Ты представляешь, что это для меня знать, что твой сын — Инкарни!
— Конечно, вы с мамой сделали неправильного сына, поэтому давай ты спрячешь его подальше после того, как он сделал единственное, на что годится?
И тогда папа врезал ему со всей силы, впервые в жизни, и Шайху почувствовал вкус крови во рту, а Амти вздрогнула и проснулась. Эли причесывалась, сидя на кровати. Амти вспомнила Яуди из своего сна, подалась вперед, к Эли, выхватила у нее расческу.
— Давай помогу.
— Давай, — сказала Эли. — Доброе утро. Волнуешься? М?
— Где твой мужик? — спросила Амти прежде, чем услышала шум воды из ванной.
— А где твой? — спросила Эли. — Стоп, знаю. Под подушкой.
— Слушай, он просто очень умный и мне нравится его читать. Что ты привязалась ко мне? Ты просто хочешь меня доставать?
Амти слишком сильно рванула расческой вниз, но Эли этого даже не заметила. А может быть, Амти сделала это не так сильно, как ей казалось.
Из ванной вышел, неся в руках ее зубную щетку вчерашний красавчик. Лицо его, потеряв былую бессмысленность, потеряло и часть красоты.
— Привет, — сказал он.
— Положи мою щетку!
— Ага, — сказал он небрежно. — Но я ей зубы почистил.
— Фу!
— Шадлаш, — потребовала Эли. — Давай-ка вали отсюда. Брысь!
— Да не проблема, Эли. На празднике встретимся.