Ночной звонок
Шрифт:
Поблизости не было других строений. «Дом смерти» одиноко ютился в углу двора, где заключенные обычно играли в футбол.
– Кто пойдет на «последнее слово»? – спросил охранник у двери.
Я выступил вперед и поднял руку.
– О’кей, ждите здесь.
Остальные отправились в коридор и стали рассматривать окна газовой камеры. Хадсон уходил последним. Проходя мимо меня, он шепнул:
– Держи себя в руках, приятель.
Обстановка действовала мне на нервы, и я даже не смог ухмыльнуться в ответ.
Газовая камера представляла собой стальной восьмиугольник
Узкий проход, в котором скрылись остальные парни, вел к небольшой площадке с другой стороны камеры. С того места, где стоял я, можно было видеть через окно и саму камеру, и парней, смотрящих через одно из окон на меня. Они помахали мне руками, в ответ я поднял оба больших пальца вверх – парни смотрелись как компания мартышек, сбившихся в кучу за стеклом в зоопарке.
Я заглянул в камеру. Она была в ширину не более пяти футов, и в ней ничего не было, кроме стального стула с ремнями, стоящего в самом центре. Снизу подходила труба для подачи газа. Я не смог долго смотреть на камеру, так как стало казаться, что это меня должны туда посадить. Я решил посмотреть на Весси и направился к нему. Он сидел в одних трусах и курил сигарету.
Я повернулся к стражнику:
– Значит, вы его раздели? Или он сам так захотел?
Охранник кинул беглый взгляд на смертника.
– Мы всегда раздеваем, – охотно отозвался он. – Газ скапливается в складках одежды, и потом ее невозможно использовать.
– А как в случаях с женщинами? – спросил я охранника.
Он усмехнулся:
– Их это не шокирует.
Весси был рослым мрачным парнем с тяжеловатым печальным лицом. Я думал, что в ожидании смерти он будет проявлять беспокойство, но никаких следов страха на его лице я не обнаружил. Только угрюмый вид, безжизненный взгляд, но никакой паники. У него в камере находился низенький, толстый капеллан, бормотавший молитвы. Весси изредка поглядывал на него и молчал, время от времени облизывая губы. По его лицу было заметно, что ему чертовски надоело бормотание капеллана.
Услышав за спиной чьи-то шаги, я вздрогнул от неожиданности. Это был начальник тюрьмы. Он быстро прошел по коридору, даже не взглянув на меня. Его лицо покрывала зеленоватая бледность.
– О’кей, – тихо сказал он охраннику.
Весси был ладным мужчиной, но сейчас побледнел и не смотрел на меня.
Охранники открыли дверь камеры. Весси посмотрел на них, потом на меня. Я старательно избегал его взгляда, но затем подумал, что надо как-то подбодрить его, и подмигнул. Это было глупостью с моей стороны, но мне хотелось показать свое сочувствие. Охранник дотронулся до плеча Весси, и тот встал. Он был в наручниках и нервно перебирал браслеты на запястьях, но на ногах стоял тверже, чем я. Капеллан продолжал бубнить свои молитвы. Я догадывался, что думает об этом Весси: ни одна из них не может спасти нас от смерти.
Начальник тюрьмы торопливо прочитал приговор. Я видел, как пот струится у него по вискам.
Затем он прохрипел:
– Какие будут ваши последние слова?
Это было как раз то, ради чего я сюда явился,
– Ты не прав, парень, – сказал он. – Я этого не делал. – Голос его звучал спокойно и твердо. Охранник взял его за руку, но Весси отстранился, продолжая смотреть на меня. – Выясни все, Мейсон. Это дело рук Лу Спенсера. Найди его… Это был Лу… Ты слышишь?
Весси провели в газовую камеру, усадили на стул и стали привязывать ремнями. Я хотел было записать слова, но передумал.
Весси крепко привязали к стальному стулу. Все это время, – а это заняло примерно 55 секунд, – он пристально смотрел на меня. Я кивнул, пытаясь подтвердить, что сделаю все, что смогу. Весси наконец понял, что привлек мое внимание, и расслабился.
Охранник принес газовые баллончики и стал прикреплять их к трубкам под стулом. Начальник проверил ремни. Один ремень крепился вокруг грудной клетки, по два – на руках и по одному – на каждой ноге. Начальник тюрьмы положил руку на плечо Весси и сказал, не глядя на него:
– Все произойдет быстро. Сохраняй глубокое дыхание, и ты ничего не почувствуешь.
Мы вышли из камеры. Весси остался один.
Охранник запер огромную стальную дверь, и мы стали смотреть в окно. Прошло десять секунд, но мне они показались вечностью. Я чувствовал, как бешено бьется сердце. Весси поднял голову и безнадежно посмотрел в окно. Он понимал, что конец близок.
Начальник тюрьмы крутил рукоятку, которая, очевидно, дистанционно открывала газовые баллоны. Я был рад, что не я это делаю. Мой взгляд был прикован к его руке, на которой постепенно напрягались мышцы. Затем начальник тихо вздохнул со свистом сквозь сжатые зубы и резким движением опустил рукоятку вниз. Я заглянул в камеру.
Из-под стула начал подниматься белесый туман. Весси, видимо, почувствовал запах газа. Он дернулся, напрягся, отклонил голову назад и изогнулся всем телом, пытаясь спастись от ядовитых паров, но ремни крепко его держали. Я видел, как он пытается задержать дыхание. Этим он только вредил себе. В конце концов он не сможет более сдерживаться и задохнется. В это время Весси вздохнул слишком большую дозу газа и вдруг закричал: «Нет! Нет!». Из камеры не доносилось ни звука, но по его искаженному багровому лицу было понятно, что он кричит. Крик как будто оглушил нас, и нам всем стало жутко. Я вцепился в стальной болт двери – это добавило мне мужества.
Весси задыхался, ловил ртом воздух и пытался освободиться от своих оков. Я мечтал о пистолете, чтобы покончить с его мучениями.
Пришел доктор, встал рядом со мной и стал смотреть на секундомер. Тридцать секунд… Тридцать пять… Весси все еще задыхается. Сорок пять секунд – голова Весси откинулась назад. Доктор отметил время на бланке. Весси оставался неподвижным.
Потом голова бессильно поникла, тело дернулось в последней конвульсии и обмякло. Его длинные черные волосы закрыли глаза. Я мог видеть, что мускулы на его животе все еще продолжают сокращаться. Прошло три минуты.