Ночные бродяги

Килворт Гарри

— Но мост уже разведен. — Бриония махнула лапой, указывая на реку.

— Это верно, — ответил Нюх. — Так что переберемся другим способом.

Он засунул в рот два когтя и пронзительно засвистел. Этот резкий свист заставил трех ласок заткнуть уши и присесть на корточки.

Потом все в недоумении уставились на Нюха, а он невозмутимо произнес:

— Вот к нам уже плывет мой друг. Привет, Возила! Греби сюда! — крикнул он в туман, который покрывал всю поверхность реки. Потом ласка повернулся к друзьям и добавил: — У меня неплохой слух. Вдобавок у Возилы совершенно особая

манера грести, так что я ни с кем его не перепутаю. И еще, он везет груз. Боюсь, что это очередной утопленник.

— Откуда ты это знаешь? — поразилась Бриония.

— Видишь ли, весла опускаются в воду через определенные промежутки времени. А на сей раз промежутки эти чуть больше обычного. Значит, лодка перегружена и в воде. Да все это элементарно.

— Да, — улыбнулась Бриония. — Действительно элементарно.

Через некоторое время и до ушей Брионии донеслись мерные удары весел о воду. Потом в тумане появилось светлое пятно, отражавшееся в темной воде, и, наконец, она различила приближающуюся лодку. Да, к ним плыл Возила собственной персоной. Нюх спустился к воде.

— Что надо делать? — спросил Возила. — Я слышал, как вы свистели, и сразу поплыл сюда.

— Ты можешь переправить нас на тот берег? Мост уже развели. Вот тебе полкроны.

— Даже не знаю, стоит ли брать деньги, вы мне и так столько помогали, — отозвался выдра.

— Нет-нет, возьми. В конце концов, нас четверо. Садитесь в лодку! — крикнул Нюх, задрав голову к невидимым в тумане ласкам. — Возила переправит нас.

Бриония и Плакса осторожно спустились по скользким ступенькам. Оба они поддерживали за лапы Грязнулю. Несчастный все еще был в шоке — он не вполне понимал, что происходит. Гипноз еще не выветрился у него из головы.

— Придется вам помочь мне вытащить из лодки одного горностая, — сказал Возила. — Мы положим его на берег, а позже я его заберу. Этот пассажир уже никуда не торопится. Так что я вполне могу отвезти его и попозже.

Ласки заметили, что на дне лодки лежит тело горностая. Мех его был мокрым и склизким, а глаза неподвижно уставились в небо, скрытое туманом. Черты его искажал страх неминуемой смерти, и это напугало ласок даже больше, чем сам труп. Плакса и Нюх подняли горностая и осторожно вытащили на берег.

— Вовсе ни к чему такие нежности, — недовольно проворчал Возила. — Он все равно уже ничего не чувствует.

Выдра уселся на весла и, выгребая на середину реки, объяснил сидящим в лодке:

— Самоубийство, самое настоящее самоубийство. Этот парень спрыгнул прямо с моста. Я сам видел, как он вскочил на перила и сиганул вниз.

— Ужасно, — пробормотала Бриония, содрогнувшись всем телом.

— Ну да, — согласился Возила. — Он крикнул что-то вроде: «Ненавижу критиков» — и тут же бросился вниз головой. А вода-то холодная, да еще течение тут сильное. Так его отнесло чуть не на километр. Ну а когда я его нашел, было уже поздно. Бедняга и дышать перестал, да оно и понятно — кто бы столько времени продержался?

— Он писал пьесы, — объяснил Нюх. — Это сценарист Донклин Свейт. Вчера появились отзывы на его новую драму «Речные истории», и критики его сильно изругали. Бедняга. Хотя теперь ему все равно.

Пока

они обсуждали смерть несчастного драмодела, Грязнуля оглядывался по сторонам. Он еще не отошел от гипноза и чувствовал себя по меньшей мере странно: мысли у него разбредались и он никак не мог сосредоточиться на чем-то одном.

Плакса тоже чувствовал себя неуютно. Он обнаружил, что сидит на какой-то палке и она больно впивается ему в зад. Не раздумывая, он швырнул палку в воду, и та с громким всплеском упала неподалеку.

— Вуф! — гавкнул Грязнуля и, перемахнув через борт лодки, поплыл за палкой.

Плакса в ужасе вскочил.

— Что он делает? — завопил он.

— А ну-ка сядь, глупец безмозглый! — крикнул Возила. — Ты сейчас лодку перевернешь!

Лодка и впрямь дала угрожающий крен. Плаксу уговорили сесть, а Грязнуля, не обращая внимания на возникший по его милости переполох, по-собачьи плыл к палке. Он добрался до нее, схватил в зубы и поплыл обратно. Радуясь тому, что он не утонул, Нюх и Возила втащили его в лодку, где он не замедлил отряхнуться, окатив всех с головы до пят. Потом, дрожа от холода, он уселся на скамью и смущенно оглядел друзей.

— Я ничего не мог с собой поделать, — пробормотал он.

11

— А мне, пожалуй, пригодился бы такой ласка-пес, — усмехнулся Возила. Он снова спокойно греб, уже приближаясь к противоположному берегу. — Может, ты уступишь его мне? Я бы с удовольствием его нанял. Он бы притаскивал ко мне в лодку всякую дрянь, какая плавает в реке.

— П-п-получишь п-п-по уху, — пообещал, стуча зубами, Грязнуля.

Бриония пыталась растереть замерзшего после купания в ледяной воде ласку тряпкой, которую нашла на дне лодки.

— Оставь Грязнулю в покое, — хмуро сказала она. — Его и без тебя уже достаточно унизили и расстроили.

— М-м-меня н-не то чтобы унизили, — возразил Грязнуля, по-прежнему стуча зубами, — а п-просто н-напугали. Т-то есть к-к-когда эт-то п-п-пройдет?

Но никто не мог ему ответить.

Вскоре ласки оказались на берегу, где жили люди. Наши друзья тотчас поднялись по ступенькам наверх и обнаружили, что стоят на набережной, которая почти ничем не отличалась от набережной на их стороне реки. Туман тут был таким же густым, и фонари светили так же тускло. Правда, тут и там прогуливались люди, а не животные. Ласкам люди казались неуклюжими великанами, да, впрочем, и на самом деле они были неуклюжими великанами.

Подолгу не встречаясь с людьми, Нюх каждый раз забывал, какие они огромные. Одни ноги у них были длиннее, чем вся ласка целиком — от кончика носа до хвоста. А весили они, наверное, в тысячу раз больше, чем самая толстая из ласок. Людей считали не слишком умными, да и обоняние у них, можно сказать, отсутствовало. А что до наблюдательности, так они вообще не замечали никого, кто по размерам был меньше собаки.

— Кстати говоря, — озвучил Нюх свои мысли, — нам следует остерегаться кошек и собак.