Ночные грезы
Шрифт:
— Мы не можем обойтись без Нэнни, — тут же откликнулась леди Сэлвин.
— Следовательно, ты должна одобрить мое намерение искать работу, — сказала Алинда, — а так как я абсолютно ничего не понимаю в этом и лишена каких-либо талантов, то это будет непросто.
Однако именно Нэнни и решила проблему Алинды, подсказав ей, что уж, во всяком случае, в одном мастерстве девушка преуспела. Может быть, она ни на что другое не способна, но в вышивании ей нет равных.
Алинда сразу же воспряла духом.
— Если я буду вышивать шелковое белье или муслиновые платочки, то, вероятно, найдется магазин, где
Леди Сэлвин снова пришла в ужас:
— Неужели ты собираешься ходить по лавкам и предлагать им свои изделия? Нет, я не вынесу этого, дорогая. Как только я представляю тебя обивающей пороги магазинов, мне хочется тут же умереть.
— Наверняка, — вмешалась в разговор Нэнни, — есть состоятельные леди и джентльмены, которые нуждаются в том, чтобы им расшили пологи над кроватями или обновили гобелены на стенах. А вы в этом непревзойденная мастерица, мисс Алинда. Помните, как искусно вы реставрировали вышивку, принадлежавшую вашей бабушке.
Алинда тут же оглянулась на это замечательное изделие, висящее на стене, — очень изящный образчик французской вышивки на шелке семнадцатого века. Когда-то она нашла его на чердаке среди вещей, присланных в дом после кончины ее бабушки, и всем казалось, что это чудесное произведение искусства безнадежно испорчено временем. Однако Алинда придерживалась другого мнения. Она воскликнула, обращаясь к матери:
— Как изысканно оно бы выглядело, мама, если бы не было так подпорчено.
Действительно, это была прелестная вещица — вышивка изображала Лето в виде женской фигуры с пшеничным снопом в руках в окружении полевых цветов. На заднем фоне были изображены корзины с фруктами и овощами, соответствующими этому времени года.
До своей болезни леди Сэлвин сама занималась вышиванием и проявляла вкус и мастерство в этом искусстве. Ремеслу она научилась у своей матери, которая была наполовину француженкой и воспитывалась во Франции.
Леди Сэлвин поведала Алинде, что искусство вышивания гладью было изобретено во Франции после Крестовых походов.
— Людовик Одиннадцатый и Карл Восьмой свозили во Францию самых знаменитых мастериц, особенно из Италии. И лучшие их работы демонстрировались в соборах. Благородные леди расшивали алтарные покровы под руководством знатоков этого дела и великих художников. В восемнадцатом веке мадам де Помпадур ввела моду на декоративную вышивку и украшала ими стены гостиных и будуаров. Слава о французском вышивании распространилась по всей Европе, и не было ни одного королевского двора или просто богатого дома, где бы не красовались вышивки на шелку.
— Во времена Людовика Пятнадцатого, — продолжала свой рассказ леди Сэлвин, — изображения стали более игривыми, фривольными, грациозными. После смерти короля мадам де Монтюр основала школу для девочек в Сен-Сире, где большую часть времени они посвящали работе с иголками и нитками.
— А что-нибудь из их изделий сохранилось? — спросила Алинда.
Ее мать тяжко вздохнула.
— Большинство этих произведений погибло во время французской революции. Тогда приказано было выдергивать из вышивок золотые и серебряные нити.
— Как глупо и жестоко! — не удержалась от восклицания Алинда.
В ней пробудился сильный интерес к вышиванию, и она уговорила мать обучить ее навыкам этого мастерства.
Вскоре девушка расшила все платочки и все чехлы на стульях. Этим она необычайно украсила скромную обстановку их дома.
К тому времени леди Сэлвин настолько ослабела, что ей было уже не до работы. Но ей нравилось, что Алинда проводит время за вышиванием рядом с нею. Мать была для девушки самым суровым и беспристрастным критиком.
В доме было столько великолепных образцов работы Алинды, что когда возник вопрос, какие из них отослать для ознакомления вдовствующей графине Кэлвидон, то выбрать было необычайно трудно.
А имя вдовствующей графини всплыло тоже благодаря Нэнни. Именно она подсказала им, что стоит просматривать объявления в «Тайме»в надежде отыскать там людей, нуждающихся в подобных услугах.
Нужное им объявление не замедлило попасться на глаза. Алинда торопливо пробежала глазами газетные строчки.
«Титулованная леди нуждается в искусной и опытной вышивальщице для восстановления (балдахинов, занавесей и покрывал. Обращаться к ее секретарю по адресу: Кэлвидон-хауз, Дербишир».
— Это значит, что ты должна будешь поехать в Дербишир! — воскликнула леди Сэлвин, когда Алинда прочла ей объявление.
— Да, мама. Но я уверена, что за такую работу мне будут хорошо платить.
— Почему бы им не прислать эти занавеси сюда? — наивно осведомилась леди Сэлвин.
— Зачем им лишние хлопоты? Кроме того, любая вышивальщица с удовольствием согласится пожить в таком известном доме, да и мне самой интересно увидеть Кэлвидон-хауз. Я когда-то видела его изображения в старых номерах журналов.
— Мне так не хочется отпускать тебя, — грустно сказала леди Сэлвин.
Алинда нежно сжала руку матери.
— Неужели ты думаешь, мама, что я, покинула бы тебя, если бы не крайняя необходимость? — мягко спросила она. — Ведь нам еще придется ждать два года, прежде чем мы расплатимся с долгами и снова сможем тратить на себя пенсию.
Мать и дочь погрузились в молчание, вспоминая о потрясении, которое они пережили, когда после кончины Джеральда узнали, сколько он задолжал.
Брат Алинды, на шесть лет старше ее, был убит три года тому назад в сражении на северо-восточной границе Индии. Когда родным сообщили, что он погиб в схватке с местными племенами, что-то в леди Сэлвин надломилось и тоже как бы умерло. Она утеряла всякое желание жить и, как казалось Алинде, даже не стремилась выздороветь.
Она обожала своего сына и, хотя любила и Алинду, но именно Джеральд составлял смысл ее жизни и на него возлагала она все свои надежды после кончины мужа.
Леди Сэлвин была назначена пенсия, которая вполне могла удовлетворить все ее потребности и благодаря которой она могла бы постепенно подготовить Алинде подходящий гардероб для дебюта в свете. Но вместе с уведомлением о смерти Джеральда пришло сообщение об огромных его долгах. Это было неудивительно, потому что большинство офицеров в Индии жили на широкую ногу, не учитывая своих возможностей, а он к тому же в тот момент совершил непростительную ошибку, великодушно оплатив счета своего товарища по полку, которого преследовали кредиторы.