Ночные кошмары! Средство от бессонницы
Шрифт:
– Не имею ни малейшего представления, – ответила миссис Тобиас, слегка сдавая позиции.
– Секундочку, это что – Оливер Тобиас! – спросил Чарли, приближаясь, чтобы лучше рассмотреть существо.
– Привет, Чарли! – хихикнул мальчик.
Даже покрытый сыпью и раздетый до нижнего белья, Оливер мог найти повод для веселья:
– Мне было интересно, узнаешь ли ты меня.
– Вы знакомы с моим сыном? – фыркнула миссис Тобиас.
– Ходим в одну школу, – ответил Чарли.
У него были хорошие отношения почти со всеми, кто посещал начальную школу Сайпресс-Крик:
Но этого мальчика он знал не потому. Вся школа знала Оливера как сверходаренного ребенка. У него не было музыкальных или спортивных талантов. Но его можно было закрыть в пустой комнате с одной лишь скрепкой и лимонным желе, и он бы нашел способ влипнуть в крупные неприятности.
За мамой Оливера также закрепилась печальная слава. Дети говорили, что она была гениальным разработчиком необычных и жестоких наказаний для своего исключительно непослушного сына. Легенда гласила, что однажды она заставила его стоять в городе с большим плакатом: «Я ем чужие цветные мелки». (Но Оливер быстро обернул ситуацию в свою пользу, написав с другой стороны: «И поэтому какаю радугой».)
В другой раз миссис Тобиас якобы заставила сына вымыть все авто на школьной стоянке, после того как его поймали за выведением надписи: «У меня газы» куском мыла на машине классного руководителя.
Чарли всегда полагал, что истории об Оливере и его маме были преувеличением. Но как-то в первый день школьных каникул ему довелось проехать мимо их дома. Четыре женщины в белом играли в крокет во дворе. Он увидел, как мяч одной из них залетел под изгородь, разделяющую участки.
– Олли! – завизжала она, и мальчик бросился бежать. Он был одет как старомодная кукла: коротенькие штанишки, полосатая рубашка с подтяжками и поверх всего этого – соломенная шляпа. Позади парня скакало нечто напоминавшее большую лысую крысу.
Чарли видел, как Оливер подскочил к кустарнику и остановился в нерешительности. Он оглянулся на дам.
– Мам, мне и правда нужно его достать? Там под кустами столько всякой гадости.
Его мать перехватила крокетный молоток на манер смертельного оружия. Она вполне могла являться детям в кошмарах.
– Если тебе не нравится быть мальчиком, подносящим мячи, вспомни об этом в следующий раз, когда решишь побрить собаку.
Олли испустил вздох, опустился на четвереньки и выудил потерянный мяч.
Теперь, видя, в каком Оливер состоянии, Чарли мог точно сказать, что росло под теми кустами.
– Этим летом вы часто играли в крокет, миссис Тобиас? – спросил он невинно.
Олли выпрямился на столе, как если бы на него снизошло озарение. Он ткнул распухшим красным пальцем в сторону матери:
– Изгородь! Я говорил тебе, что под ней куча всякой дряни, а ты все равно заставляла меня там ползать.
Миссис Тобиас стала белее снега:
– Я, я, я… – Она начала заикаться. Потом повернулась к Чарли, и ее глаза сузились: – Как ты…
– Я иногда проезжаю мимо вашего дома на велосипеде.
Миссис Тобиас готова была взорваться, и Шарлотта наконец включилась в разговор:
– Чарли, – Мачеха взяла его за руку и стала легонько подталкивать в сторону двери, – ты не мог бы встать за прилавок, пока я не закончу с Оливером?
– Конечно, – вздохнул мальчик, покидая комнату.
Ему не терпелось поделиться с Шарлоттой новостью о человеке из Орвилл-Фолс, но придется подождать. Кто знает, сколько времени мачеха будет натирать Оливера Тобиаса полынью. Чарли предстоит провести небольшое исследование на тему монстров самому.
Он вынул большую книгу в черном переплете из нижнего ящика Шарлоттиного стола и занял место за стойкой. Пробежал пальцами по выведенному золотом на обложке названию, а потом начал осторожно перелистывать страницы. Внимательно изучив главу про зомби, Чарли стал с восхищением рассматривать сделанные мачехой иллюстрации. Ее рисунки выглядели точно как те существа, с которыми он столкнулся в Нижнем мире. Пустые глаза. Лиловая кожа. Отсутствующие конечности. Но вот на что картинки не были похожи, так это на человека из Орвилл-Фолс.
Чарли проглядел всю книгу от корки до корки. Кошмар, похожий на Уинстона Линдсея, в ней не упоминался.
Мальчик повернулся к компьютеру за кассовым аппаратом. Открыл вкладку и вбил слова: неуклюжий, шаркающий, пускающий слюни, хрипящий. Не предполагая, что увидит в итоге, нажал «поиск».
Первым результатом оказалось фото 1996 года команды «Нью-Йорк Джетс». Вторым – сайт больницы, настолько популярной, что о ней знал даже Чарли. Он чуть не ахнул, когда увидел заголовок страницы: «Лунатизм: признаки и симптомы». То, о чем говорила сотрудница «скорой помощи»: похоже, Уинстон Линдсей был лунатиком.
Тут от входной двери раздался звон колокольчика, и Чарли, отрываясь от компьютера, удостоверился, что у него на лице дежурная улыбка. В проходе стояла растерянная женщина, которая вертела головой из стороны в сторону, как старый вентилятор.
– У вас есть лилии? – спросила она.
– Простите, мэм, но это не цветочный магазин.
– Ну ладно, – вздохнула женщина. Она показала пальцем на вазу с цветами из палисадника Лэрдов: – Думаю, тогда сгодятся эти маргаритки.
Чарли не стал ей говорить, что маргаритки здесь только для украшения. Он завернул цветы, взял с нее пять долларов и спрятал одинокий чек в кассовый ящик.
Подобное случалось все чаще и чаще. Раньше «Ореховый гербарий» привлекал покупателей со всего города. Они приходили за средством от грибка ногтей, отбеливателем зубов, выпрямителем волос и освежителем собачьего дыхания. Фаворитом продаж была особая настойка из валерианового корня, обладающая настолько сильным эффектом, что могла отправить в сонное царство нервного слона. Но теперь пузырьки с настойкой валерианового корня пылились на полках. А горожане переступали порог «Орехового гербария» чаще всего по ошибке.