Ночные костры
Шрифт:
На ласковом утреннем солнышке, под добрыми взглядами Уота, Хьюго и Уильяма, ощущая в своей руке теплую руку мужа, Алиса никак не могла испытывать страха.
На ладони Раймона лежал кинжал с тонким клинком и маленькой резной рукояткой — как раз для женщины.
— Возьмите. — Он убрал кинжал в жесткие кожаные ножны и вложил его в руки Алисы.
— Такими пользуются придворные дамы? Мне кажется, он слишком длинный для столового ножа.
— Да. Носят их в рукаве или на поясе под дорожным плащом. Это не столовый нож, Алиса.
У Раймона
— Я чувствую, что-то случилось, — сказала Алиса. — Скажите мне, в чем дело?
— Нам надо соблюдать осторожность. Она улыбнулась:
— Если мы с вами о чем-то договорились с самого первого дня нашей свадьбы, Раймон, так это о том, что нам надо соблюдать осторожность.
Он продолжал хмуриться.
— Скажите мне, что случилось! — повторила она. — Обещаю, что не убегу с воплями в терновые заросли. Это уже пройденный этап. Надеюсь.
Его губы сложились в подобие улыбки.
— На болото вы в любом случае не убежите, Алиса. Одну я вас никуда не отпущу. — Он отстранил ее от себя на расстояние вытянутой руки. — Сегодня утром в Морстоне отец Ансельм был со мной весьма разговорчив. Я попытался объяснить ему, что этой осенью свободные морстонцы и невольники получат возможность выбора: либо остаться на прежнем месте, либо переехать в Кернстоу. Он понял меня и начал перечислять тех, кто, по его мнению, захочет уехать, и тех, кто уже уехал. Среди последних был Ханд, кузнец. Отец Ансельм сообщил мне, что Ханд покинул Морстон два года назад, летом. Вместе с де Рансоном. Алиса села.
— Это невозможно.
— Но так утверждает ваш священник.
— Отец Ансельм знал, что Ханд мечтал научиться делать рыцарские доспехи. Когда он пропал после… после той ночи… святой отец стал распространять слух о том, что де Рансон предложил Ханду поехать в Палестину с армией короля Ричарда. Нам с Эммой легенда отца Ансельма была только на руку, потому что она объясняла таинственное исчезновение кузнеца, взволновавшее морстонцев.
— Он сказал мне, Алиса, что своими глазами видел, как Ханд уезжал из Морстона два года назад, в праздничную летнюю ночь.
— Он никогда мне этого не говорил.
— Сегодня утром он спросил, не видел ли я в палестинской армии короля Ричарда оружейного мастера или кузнеца, по приметам похожего на Ханда. Я стал задавать вопросы. Слов он не слышал, но видел мои жесты. Священник рассказал мне, что в ту ночь, два года назад, его разбудил факельный свет под окном.
Алиса резко втянула в себя воздух.
— Это единственный способ его разбудить, ведь шума он не воспринимает. А когда под окном горит факел, он чувствует свет и выглядывает, думая, что настало утро.
— Ну так вот, в ту ночь он проснулся еще до рассвета и увидел Ханда. Кузнец проехал на коне мимо его дома, с факелом в руке. Он вел в поводу вьючную лошадь с упряжью де Рансона, тяжело нагруженную для путешествия.
— Лошади!
— Если в ту ночь де Рансон замышлял тайно на вас напасть, то он должен был оставить своих лошадей — скаковую и вьючную — за воротами Морстона. — Раймон положил руку Алисе на плечо. — Я думаю, он остался жив, Алиса, и взял себе в помощники кузнеца. Он пообещал ему… тогда он мог пообещать все, что угодно, и сказал, где найти лошадей, чтобы вывезти его из крепости.
— Но на следующее утро могила была закопана, а сверху на разровненной земле лежали пустые мешки. Ханд все сделал так, как мы ему велели.
— Если де Рансон выжил в ту ночь и был не так сильно ранен, чтобы потерять сознание, у него наверняка хватило ума понять, что его попытка забрать сокровища будет рассматриваться как измена. Ему казалось, что на дне колодца лежит половина того золота, которое потеряла в Пуатье армия короля Генриха. Он попросил Ханда закопать ложную могилу, а сам затаился и стал ждать, какие слухи пойдут из Морстона, вероятно, не слишком огорчаясь оттого, что ему так и не пришлось посетить Святую землю. — Губы Раймона скривились в холодной усмешке. — В этом вопросе негодяй проявил завидную смекалку.
— Да, но куда же он подевался? Вы думаете, что все эти месяцы его укрывал принц Иоанн?
— Даже принц не предоставил бы убежище человеку, который угрожал дочери верной фрейлины королевы Элеаноры.
— Тогда где он может быть, если он до сих пор жив? Слабая улыбка исчезла с лица Раймона. Он покрутил в пальцах подол новой сорочки Алисы.
— Вы не устали от всех этих вопросов, жена? Не предпочли бы узнать, что сарацинские дамы носят под своими шелковыми платьями?
Алиса остановила ищущую руку мужа.
— Я предпочла бы услышать ответ на свой вопрос, Раймон. Он вздохнул:
— Возможно, этот мерзавец потом умер от полученных ран. А скорее всего он лежит в земле далеко отсюда, а Ханд просто побоялся к вам вернуться. — Голос Раймона стал очень серьезным. — Если мы не перестанем про него говорить, жена, то над нами будет висеть его тень. У меня есть одно хорошее правило, Алиса: я не допускаю в свою спальню призраков побежденных врагов. И прошу вас последовать моему примеру.
— В таком случае прошу прощения.
Раймон обнял жену, заключив ее в теплое убежище своих рук.
— Вам не надо было приезжать сюда, — тихо проговорила она.
— И жениться на вас? — спросил он с укором.
— Да, и жениться на мне. Если это дело не закончится добром, вы потеряете свое честное имя и будете жить в изгнании.
— Там, где летом тепло и человеку не надо нанимать торговое судно, чтобы раздобыть вино к своему столу? Я уже говорил вам, миледи, что это для меня совсем не трудно, если вы будете рядом.
Алиса улыбнулась и, заморгав, сдержала слезы.