Ночные сестры. Сборник

Черных Валентин Константинович

— Симпатичный. Лицо доброе. Заговаривается, правда. — Марина задумчиво мешала ложечкой чай. — Это от сотрясения, Лариса Петровна?

— При ушибах мозга и контузиях такое бывает. После травмы пострадавший не может разделить, о чем думает и что говорит. Люба, а что у тебя вид такой, будто ты в уме задачку решаешь?

— Конечно задачку. Если судить по прикиду — один его галстук как две моих зарплаты на полторы ставки. Значит, ответ у задачки такой: наш потерпевший — из олигархов.

—

Он помощник советника. Значит, из чиновников.

— А может, он на службе для видимости. И говорят, одно другого не отменяет. В Государственной думе среди депутатов много олигархов. Читайте прессу. И в администрации тоже могут быть олигархи. Лариса Петровна, а что у него там в паспорте про семейное положение сказано?

— Семейное положение у него самое интересное. Он разведен. И пока еще не женат. Так что, девушки, у вас есть шанс. Почему головой качаешь, Мариша?

— Это у Верки есть шанс. Он ее грудь выделил из всех наших грудей.

— А вот и нет. Он больше всех Ларису Петровну выделил.

— Да ты что, Люба! С ней он побоится. Не слышала, что сказанул? Она же кого-то там убила! — Марина рассмеялась и пошла к раковине мыть чашку. — Сознавайтесь, Лариса Петровна!

— Это называется «сцепленные признаки». Он накануне слышал, что какая-то рыжая женщина кого-то убила, а я рыжая. Если бы его мать была рыжей, он бы меня назвал своей мамой…

— Ну да. И попросил бы приложить к груди, — прыснула Люба.

Но Лариса только устало вздохнула и скомандовала:

— Всё, кончаем базар. Нам сегодня еще работать. Вон уже наши пенсионеры зашевелились, — и пошла на утренний обход.

* * *

Вера измеряла давление очередному пациенту, когда у нее в кармане заиграл рингтон мобильника. Она попыталась раскрыть телефон, но ничего у нее не получалось. А тот знай себе наяривал куплеты тореадора. В сопровождении бравурного припева «Тореадор, смелее в бой!» Вера влетела в палату Кирилла.

От непрекращающейся музыки тот проснулся, резко сел на кровати, но тут же схватился за голову и лег обратно, уже с открытым телефоном в руке. Некоторое время слушал, потом начал спрашивать, умолкая только, чтобы дать ответить собеседнице.

— А кто звонил? Доктор? Рыжая? По телефону, говоришь, не видно? А я вот по голосу отличаю блондинок от брюнеток. Ты с утра сегодня брюнетка. Нет. Не надо посылать перевозку, сам приеду. Что ты ей сказала? Никакой информации. А в администрацию области позвони. Лучше всего вице-губернатору, тому, который курирует здравоохранение. И мне перезвони, как его фамилия. Если мне что понадобится, я сам буду связываться с вами.

Вера,

засунув руки в карманы короткого белого халатика, стояла возле кровати и ждала, когда Кирилл закончит разговор. Он положил телефон на тумбочку возле кровати. Оглядел палату. Заметил вслух с непонятной интонацией:

— Скромненько, но чистенько. Вот тебе и путешествие в Опочку. — Потом перевел взгляд на Веру. — Ты — Вера. Точно? А я Кирилл. Будем знакомы.

— Давай будем.

Кирилл потянул Веру за руку и усадил рядом с собой на кровать. Вера попыталась встать, но он удержал.

— Что с машиной?

— Надо менять бампер, переднее правое крыло, амортизатор, радиатор. Так ты, оказывается, помнишь, что это я тебя с Мишкой везла? Ты же вроде без сознания был?

— А я и сейчас без сознания.

Глаза Кирилла смеялись. И рука у него была теплая, удобная. Классная мужская рука.

Вера опять попыталась встать, но Кирилл опять удержал ее.

— Автомеханик тебе кто? Муж, брат, сват?

Вера совсем не собиралась давать отчет о своей личной жизни этому неугомонному москвичу, но вдруг так просто и легко ответила, что даже сама удивилась:

— Мишка-то? Бывший хахаль. Но это ни при чем. Автомеханик он знатный. Все сделает. У нас здесь с латышами связи установлены, если сегодня запчасти или что по жестянке заказать, завтра уже привезут.

Взгляд у Кирилла сделался опять отвлеченным.

— Очень удобная, не большая и не маленькая. Сколько же ей лет? — Казалось, он говорил сам с собой.

«Снова бредит!» — подумала Вера, но на всякий случай ответила:

— Если мне, то двадцать девять. А тебе, если паспорт не врет, тридцать четыре?

Но Кирилл, казалось, ее не слушал, а продолжал говорить свое, блуждая рассеянным взглядом по потолку:

— Очень хочется. Только где? А кто у нее дома? Дети, муж?

Вера усмехнулась и, высвободив свою руку из руки Кирилла, встала:

— Потерпевший, да вы не стесняйтесь, спрашивайте напрямую. Мы же тут девушки простые, чего с нами церемониться… Мужа нет, я не замужем. Дети есть. Один. Сын. Квартира отдельная, однокомнатная, в блочном доме, двадцать три квадратных метра…

Кирилл закрыл глаза и поморщился. Вера испуганно взяла его за руку:

— Голова болит? Тошнит?

Кирилл, воспользовавшись моментом, снова усадил ее рядом с собой на кровать.

— И голова болит. И тошнит.

— Ты не волнуйся только. Скоро невропатолога привезут. Консилиум будет.

— Не нужен мне консилиум. И вообще, я здесь не за этим. Спроси Мишку, сможет он поставить машину на колеса за пять дней, и перезвони мне.

Вера снова высвободила руку и встала.