Ночные сумасбродства

Брукс Хелен

Как просто было бы растаять в его объятиях и согласиться с ним, позволить себе отдаться ему, его силе, уверенности, мужественности. Но все последние месяцы Мелоди боролась с собой, стараясь принять будущее без Зика.

Она высвободилась из его объятий, посмотрела на него и вздрогнула. Мелоди было ненавистно то, что она должна была сказать, но иначе нельзя.

— Все закончилось, Зик, — проговорила она очень спокойно, словно подводила черту, и он не мог этого не заметить. — Я покорилась неизбежному, и ты тоже должен. Если ты любишь меня, то позволишь мне

уйти. Я больше не могу жить в твоем мире. Возможно, это звучит театрально, но я знаю предел своих сил, и, останься я с тобой, это разрушило бы меня изнутри. Я должна заново построить свою жизнь и понять, кто я теперь.

— Моя жена, — бросил он мрачно. Мелоди улыбнулась бы, не будь она в таком отчаянии. В этом был весь Зик. Он никогда не видел полутонов. Она не рискнула говорить и только покачала головой, глядя на его потемневшее лицо. — Сегодня канун Рождества. — Он наклонился и опять поцеловал ее, уверенно и сладко. — И в эту минуту ты моя жена, и мы идем получать удовольствие. Дальше заглядывать не будем. Не надо думать о будущем, даже о завтрашнем дне. Сегодня мы живем настоящим моментом, минуту за минутой, а все остальное не важно. Согласна?

Мелоди чуть не задохнулась от поцелуя, но все же сумела улыбнуться. Их последняя ночь вместе. Она будет сладостно-горькой, но почему бы ей не стать памятной? Шагом в безвременье? И ей будет что вспомнить в последующей одинокой жизни.

Теперь Мелоди с удовольствием отпила из своего бокала, зная, что больше не сможет пить этот коктейль, потому что он навсегда будет связан с воспоминаниями о последней ночи и боли расставания.

— В ложе нас ждут круассаны и шампанское, — сообщил Зик. — Так что, если ты готова…

Мелоди глубоко вздохнула. Первый ее выход в свет после несчастного случая. В театре непременно встретятся люди, которые знают, что с ней случилось, и они будут следить за ней острым, как скальпель, взглядом. В ложе им, надо надеяться, не будут слишком сильно мешать, но до тех пор… Она распрямила плечи и вздернула подбородок:

— Готова.

Ложь. Она никогда не будет готова. И она боится, очень боится. Но ничего. Только одна ночь. Только одна…

Зик набросил пальто ей на плечи, и от его прикосновения по нервам женщины побежали искорки. Так всегда бывало. Даже если он прикасался к ней случайно.

Они уже выходили, когда Зик вдруг повернул Мелоди к себе лицом и медленно поднес к губам ее левую руку с обручальными кольцами. Сначала он поцеловал запястье, то место, где бился пульс, потом повернул ее руку и поцеловал кольца, осторожно и нежно.

— Не надо меня бояться, — сказал он. — Обещаю, я никогда не сделаю тебе больно. — (Мелоди издала странный горловой звук, отняла руку и отступила на шаг.) — Какая настороженность, — вздохнул он тихо, и на секунду ей показалось, что она увидела боль в его угольно-черных глазах.

— Я думала, мы уходим, — произнесла она, следя за тем, чтобы ее лицо было спокойным.

— Да, уходим.

Но Зик не шевельнулся. Мелоди беспомощно смотрела на него, стараясь проглотить ком в горле. В Зике всегда было что-то

дикое, и сегодня это проявлялось в каждом его движении. Какая-то инстинктивная мужская сила. И вдруг он улыбнулся и открыл дверь.

— Пошли, — предложил Зик.

Глава 7

Снегопад закончился. Служащие отеля расчистили дорожку от двери до улицы. И все-таки Мелоди была рада, что Зик крепко держит ее под локоть, пока они не сели в такси.

Снег не остановил поздних покупателей, торопившихся посетить большие универмаги. По белым тротуарам сновали прохожие с пакетами и сумками. Всюду царила атмосфера необычного оживления. Все выглядели довольными и веселыми.

Зик усадил Мелоди в такси рядом с собой и обнял за плечи. Она не отстранилась, хотя была внутренне напряжена, как сжатая пружина. Странно было снова оказаться в суматохе жизни, но не это заставляло ее нервничать, хотя Зик, вероятно, подумал именно так, потому что посоветовал:

— Расслабься. Мы делаем это вместе, правда? Я здесь. Я с тобой. Это будет очень приятный вечер, поверь.

— Я в порядке, — не дрогнув, солгала Мелоди. — В полном порядке.

Когда Зик наклонился и быстро поцеловал ее в голову, ей показалось, что он вздохнул.

Мелоди смотрела в окно, не вглядываясь в ярко освещенные витрины и людей из-за бушевавших в ней противоречивых чувств. Ее охватили паника, страх, любовь — не в последнюю очередь. Встретив Зика, она осознала, что всю жизнь жаждала безопасности. Тогда Мелоди впервые почувствовала, что у нее есть шанс получить то, что другим дается само собой. Зик будет о ней заботиться. Но теперь это стало воспоминанием — красивым сладким сном…

По дороге в театр они не разговаривали, но Мелоди часто чувствовала его губы на своем темени. Ей потребовалась вся воля, чтобы не повернуться к Зику лицом. Удерживала только мысль о том, что было бы бессовестно с ее стороны подарить ему надежду. Когда Мелоди последний раз поймала взгляд Зика, она увидела в его глазах печаль, а не только вожделение. Он еще не примирился с тем, что их брак распался. Но ему придется. Ради них обоих.

Когда они подъехали к театру, Зик помог жене выбраться из такси. Она прекрасно сознавала, как неэлегантно двигается. Мелоди ступила на замерзший тротуар, и ее охватило отчаяние. Мистер Прайс неоднократно повторял, что она слишком требовательна к себе.

— Вы считаете, что стали неуклюжей, потому что в вас говорит танцовщица, — настаивал он. — Другие ничего не заметят.

Мелоди была благодарна ему за доброту, но знала, что это неправда. Она наблюдала за ровной, уверенной походкой нянечек в больнице, за тем, как ходят посетители. А ведь до несчастного случая она воспринимала умение ходить как нечто само собой разумеющееся.

Мелоди вдохнула холодный воздух, очищенный снегом от примесей, свойственных большому городу.

«Хорошо. Менее слабая нога впереди», — отметила она про себя. Зик крепко обхватил ее за талию. В конце концов, может быть, они не встретят знакомых.