Ночные сумасбродства

Брукс Хелен

— И чем же ты собираешься заниматься? — спросила она робко, не зная, хочется ей смеяться или плакать. Зик не из тех людей, которые способны жить, не делая ничего.

— Опять-таки, дай мне расставить приоритеты, — попросил он, обнимая жену. — Все должно вписаться в то, что я считаю главным своим делом — быть мужем и отцом, так? — Он подождал, пока Мелоди не кивнула, потом добавил: — У меня есть пара идей, и их можно осуществлять одновременно с программой реабилитации, которую я для тебя составил. Она некоторое время будет занимать один день в неделю, но месяцев через шесть может привести к практически полному

выздоровлению и прекрасным перспективам в дальнейшем. Есть швейцарский врач — я познакомился с ним за границей, — который специализируется на лечении именно таких травм. С ним никто не сравнится, даже в Штатах, и он уверен, что через год ты будешь ходить нормально.

Мелоди приподнялась на локте и от всей души поцеловала Зика. Если он готов бороться вместе с ней, это самое главное, и не важно, вернет она то, что потеряла, или нет.

Зик откинул волосы с ее лица, поцеловал в ответ так же крепко, а потом чмокнул в кончик носа и чуть отодвинулся.

— Первая моя идея, — продолжал он так, будто говорил о чем-то незначительном, — найти подходящее место и открыть театральную школу для нуждающихся детей. Это будет полноценная школа для ребятишек лет девяти-десяти и старше, так что нам понадобятся преподаватели общих дисциплин, а не только специалисты в области драматического искусства, танца и так далее. Для тех, кому это потребуется — детей из приютов или инвалидов, — наша школа, при их желании, будет интернатом. Дети смогут жить там триста шестьдесят пять дней в году. Мы будем учить их играть на сцене, петь, танцевать. Они смогут оставаться с нами, сколько захотят. Пансион при школе должен стать именно домом. Местом, где дети будут чувствовать себя уверенно, где им будут помогать независимо ни от чего.

«О таком месте он, наверное, мечтал, когда был заброшенным, никому не нужным мальчишкой», — подумала Мелоди. О, Зик, Зик!

— Ты, конечно, займешься театральной частью — приглашением преподавателей и так далее. А может, сама будешь давать уроки хореографии? Нам потребуется большое имение с территорией для бассейна, теннисных кортов и прочего. Кроме того, понадобится отдельный дом для нас самих, что имеет первостепенное значение. Я не очень представляю себе, как все это осуществить, но знаю людей, которые помогут нам при наличии нужного финансирования.

— И мы можем себе это позволить? — спросила Мелоди.

Зик улыбнулся:

— Дважды, и трижды, и четырежды. — Он поднес бокал к ее губам, отпил глоток из своего бокала, потом продолжил: — Конечно, есть и другие возможности. Например, тебе захочется попутешествовать год-другой, когда закончится лечение. Кругосветка с остановками в самых интересных местах или там, где ты захочешь задержаться. Мы можем открыть свой собственный театр. Или ты захочешь возглавить школу классического и народного танца.

Мелоди ухватилась за идею, которая распалила ее воображение.

— Театральная школа — не слишком ли это глобально? Сможем ли мы все сделать как следует?

— Глобально, — согласился Зик. — Обучение должно включать хореографию, режиссуру, историю искусств, эстетику, музыку, композицию, театральный менеджмент, театроведение, ну и, конечно, актерское мастерство. Драматургия и постановочная часть тоже не помешают.

Он замолчал, переводя дыхание. Мелоди смотрела на мужа с восторженным удивлением:

— Ты

действительно все очень тщательно обдумал.

Зик кивнул:

— Это совершенно изменит нашу жизнь, Ди. Но изменит так, что у нас будет нормальная семья, если мы воплотим все в жизнь. Мы сможем нанять для ребятишек лучших преподавателей, наших единомышленников. И я подумал… — Он вдруг замолчал, и Мелоди увидела, как его челюсть напряглась.

— Что ты подумал? — спросила она тихо.

— Мы сможем изменить их судьбу. Не всех детей, конечно. Я реалист. Но стремиться к этому — благородное дело. Впрочем, это только идеи.

Мелоди на минуту уткнулась лицом в его шею, потрясенная поворотом в жизни. Это замечательно. Просто замечательно. Только Зик способен придумать такое.

— Ди? — В его голосе слышалась тревога. — Ты не обязана соглашаться, пока не обдумаешь все, как следует. Это огромное начинание…

Она остановила его, обняв за талию.

— Я люблю тебя, люблю, — повторяла Мелоди снова и снова. — И не могу придумать ничего лучше. Только представь, Зик. Детям, лишенным всего, мы дадим фундамент, стартовую площадку, и они смогут раскрыть свои таланты, реализовать себя. Ты думаешь, нам это удастся? Дать им дом и надежду?

— Конечно. — Он сказал это твердо, словно сделал заявление, и она поняла, что Зик непременно осуществит свой план.

Она приподнялась и начала целовать его в губы. Мелоди не часто брала на себя инициативу, и реакция Зика была мгновенной и страстной. Он целовал жену долго и жадно, с силой, которая проникла в самую ее глубину.

Иногда они произносили какие-то слова, черпая силу друг в друге.

— Я справлюсь со всем, если ты со мной, — говорил он, — но без тебя я — ничто. Никогда не оставляй меня, как сегодня утром. Я думал, что пропал. Ты нужна мне, родная. Ты даже не представляешь, насколько ты мне нужна.

— Поверь, представляю, потому что ты нужен мне точно так же, — прошептала она в ответ. — Мне было плохо. Не из-за несчастного случая, не потому, что я больше не могу танцевать, а потому, что я решила, что потеряла тебя. Ты — мой мир, моя жизнь.

Зик засмеялся:

— Значит, мы оба старались порвать друг с другом, потому что любили?

Мелоди робко улыбнулась.

— Наверное, мы не самые умные детки на свете, — призналась она.

Радость растекалась по ее телу, как теплый мед. Она могла доверять Зику. Долгие недели ее мучил страх, что Зик найдет себе другую женщину. Но он не таков, как ее отец или дед. Он — необыкновенный, и он принадлежит ей. Ее муж, ее любовь, ее жизнь.

Они долго держали друг друга в объятиях, пока их эмоции не стали более контролируемы. После долгого-долгого поцелуя Мелоди опустила голову ему на грудь.

— Я снимала номер в отеле на несколько дней, — сказала она чуть слышно. — Мы могли бы провести это время в постели. Заказывать еду сюда.

Она чувствовала, что Зик улыбается. Улыбка слышалась в его голосе, когда он ответил:

— Конечно. Нам требуется время, чтобы наверстать упущенное, и лучшего места для этого я не могу придумать. Много сна, много движений — самых полезных, — хорошее питание. Что еще нужно? Никто не знает, что мы здесь. Телефон не будет звонить, а мобильник я отключил. Никто не будет стучать к нам в дверь, кроме официанта.