Ночные волки

Незнанский Фридрих Евсеевич

Тот сказал:

– Я буду платить тебе пятьсот долларов в месяц, а ты работаешь на меня. Иногда у меня могут возникнуть к тебе небольшие поручения, и если ты будешь исправно их выполнять, то можешь со временем обратиться ко мне с просьбой о повышении зарплаты. Ты не бойся, я о своих людях забочусь, так что через год ты можешь рассчитывать на шестьсот долларов в месяц.

Это была не только моральная оплеуха, это было крушение всего. Нетрудно догадаться, что за спиной у этого человека слишком много такого, что

способно у любого вызвать страх. Такие люди, как Мойша, нутром чувствуют это.

Но нужно было, что называется, держать марку. И Мойша сказал:

– Ну что ж, посмотрим. Прощайся со своей лавочкой! Пошли, ребята!

И, повернувшись к Портнову спиной, он зашагал к выходу. Двое из четверых, пришедших с ним, отправились за своим шефом. Двое остались.

Глядя на Портнова преданным взглядом, один из них сказал:

– Пятьсот долларов мало, но мы можем поговорить на эту тему подробнее.

Второй молчал, но всем своим видом показывал свое полное согласие с товарищем.

Портнов улыбнулся.

– Думаю, что мы договоримся, – сказал он.

И эти двое остались. Впоследствии они стали самыми преданными людьми Адвоката. Первого звали Алекс Шер. Имя второго – Дмитрий Дружинин.

Мойше не оставалось ничего другого, как объявить войну. Сначала он жестоко избил Дружинина – «за измену». У того была сломана челюсть. Мойша готовился сделать какую-нибудь «пакость» Портнову, но как раз тогда, когда он уже готов был напасть на людей Портнова, его арестовали.

Избиение Дружинина доказать не удалось – тот не стал «стучать», а подельники, естественно, молчали. Мойша торжествовал, и в этот момент его и взяли.

Ему было предъявлено обвинение в том, что он разбавлял бензин водой. Доказательства были более чем убедительными.

По Брайтону пронесся слух, что Портнову помогают силы высшие. Он прослыл не только удачливым человеком, но и опасным. Все, что ему нужно было, он брал сам. И никто не хотел наживать себе такого могущественного врага.

Дело Портнова жило и побеждало.

В итоге Портнов стал полновластным лидером Брайтона, можно сказать, он стал его хозяином. Ни один мало-мальски важный вопрос не решался без его участия. Все было под его контролем.

До поры до времени он не прибегал к методам устрашения. Все и так было ему подвластно. Но постепенно к нему стали привыкать. И чувство страха стало проходить, он стал как бы своим. Портнов понял это, когда Виктория Меклер отказалась выполнить свои обязательства перед ним.

Нет, ему не жалко было каких-то пятидесяти тысяч долларов. Не такие уж это деньги. Мелочь, ручеек в том море поступлений, которые плывут к нему сплошным потоком.

Бензин он разбавлял уже не литрами, а сотнями литров. Десятки карманников работали на него, прекрасные мастера, которых Адвокат сам нашел и воспитал, подделывали банковские пластиковые карточки,

водительские права и прочее. К тому же практически все платили ему дань – Брайтон-Бич он уже освоил и теперь поглядывал на другие районы.

У госпожи Меклер муж был болен раком, и до смерти ему оставалось немного. Портнов узнал про это и предложил ей оформить страховку на сто тысяч. Все формальности он брал на себя, а за услуги просил, по его мнению, справедливую половину. То есть пятьдесят тысяч. Виктория Меклер согласилась.

И обманула.

Ее муж умер, и его вдова, разумеется, получила страховку. Но платить Портнову отказалась наотрез. Она заявила, что деньги эти от покойного ее мужа и требовать их – значит совсем не иметь совести. Такая логика Портнову была непонятна. Не мог же он заключать с этой дурой соответствующий письменный договор.

Он задумался. Такие инциденты больше не должны повториться. А почему стало возможно такое, что Виктория Меклер полезла в бутылку? Чувство страха притупилось, привыкли к нему люди. Если бы вдова его боялась, если бы она дрожала только при упоминании его, Портнова, имени – разве она посмела бы прикарманить его половину?

Да никогда в жизни!

И он отдал приказ Алексу.

Виктория Меклер была найдена на кухне. Ее изнасиловали и задушили телефонным проводом. Двое детей ее, мальчик и девочка, были застрелены в своих кроватках.

Брайтон содрогнулся. Все знали, почему погибла вдова и ее дети, по чьему приказу это было сделано, но никто и словом не обмолвился. Полиция так и не вышла на Портнова. А если бы даже и вышла, то доказательств не было никаких. И дело заглохло.

А Портнов своего добился. Слава о нем пошла новой волной. И больше никто не собирался с ним ссориться. Или, не дай Бог, обмануть.

Через два года после своего приезда в Нью-Йорк Портнов стал самым крупным русским мафиози в Америке.

Об этом знали все – и среди обычных горожан, и в полиции, и даже в ФБР, куда из полиции все время шли доклады по поводу русского, который обнаглел вконец и делает все, что захочет.

Но его почему-то не трогали…

Когда в России начались перемены, Портнов долго не верил сообщениям, которые шли с его бывшей родины. Слишком хороши были эти новости, чтобы поверить. Он даже подумал, что все это – спланированная акция, что кто-то очень умный и с большими деньгами хочет заманить его в Россию, причем с непонятными целями. Он и рвался в Россию, и боялся туда ехать.

Он выжидал.

Он поверил в перемены, когда к нему на Брайтон-Бич приехал Татарин.

Вот уж кто не мог выехать из страны ни под каким видом! Да пусть сто раз все переменится в Советском Союзе, пусть сто раз Россия объявит себя суверенным государством – Татарин не мог выехать из России! Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда.