Ночные всадники. Нарушители закона. Чертово болото
Шрифт:
— Я должен говорить с вами, мисс Диана. Откройте мне дверь.
Он тотчас же понял, как странно должна была звучать эта просьба в ушах девушки. Ведь она не знала о его решении прийти к ней на помощь и не могла даже подозревать, какое чувство им руководило. Поэтому он с некоторой тревогой ждал ее ответа. Она вытерла слезы и быстро подошла к окну.
— Подойдите к двери скорее! — прошептала она и снова поспешно отошла от окна, точно ей угрожала какая-то невидимая опасность.
Треслер обошел кругом и остановился в тени, ожидая, пока дверь
— Мы должны закрыть его, — сказал он, указывая на окно.
Диана беспрекословно повиновалась. Потом она подошла к нему и взглянула на него с таким трогательным доверием, что он сразу почувствовал себя ответственным за всю ее жизнь.
— Нам нужно о многом поговорить с вами, и другие не должны слышать этого, — сказал он.
— Кто эти другие? — спросила она с тревогой.
Треслер решил, что лучше говорить прямо.
— Ваш отец, например.
— В таком случае нам лучше запереть дверь в коридор, — заметила она и тотчас же пошла сделать это. Она вернулась на прежнее место, спокойная, и глаза ее были сухие.
— При чем тут мой отец? — спросила она резко.
Треслер, не отвечая ей, указал на разбитую лампу на полу.
— Здесь у вас что-то произошло! — заметил он. Его голубые глаза не отрывались от ее лица.
— Да, — отвечала она после едва заметного колебания и затем с досадой прибавила. — Но ведь вы не ответили на мой вопрос.
— Я отвечу позднее, а теперь позвольте мне действовать как я нахожу нужным.
Его серьезность произвела на нее впечатление. Она чувствовала, как он подчинял ее своему влиянию.
А между тем ей хотелось бы многое скрыть от него. В то время как они разговаривали, она натянула рукава платья на свои израненные руки.
— Подождите, мисс Диана. Дайте мне посмотреть…
Он хотел взять ее за руки, но она отодвинулась от него.
— Сомневаюсь, чтобы это было случайно, — сказал он, пожимая плечами и смело заглядывая ей в глаза.
Диана нетерпеливым жестом откинула голову назад, и легкий румянец гнева окрасил ее щеки.
— А если и так, если это не была случайность! — проговорила она.
— Ссадины на ваших руках или разбитая лампа? — спросил он.
— И то и другое.
— В таком случае это дело рук злобного человека. Вы не станете по своей воле ранить себя, Диана… Есть ли у вас какое-нибудь основание не доверять мне? — продолжал он, и голос его сразу смягчился. — Я хочу избавить вас от неприятности рассказывать мне. Ваш отец был здесь, и все это его дело.
Выражение гнева исчезло с лица девушки, и она исподлобья взглянула ему в глаза.
— Но как вы… — смущенно проговорила она и замолчала.
— Я не знаю, что тут произошло между вами, и не стараюсь узнать, — продолжал Треслер, не обратив внимания на ее восклицание. — Для меня достаточно видеть результаты. Вы несчастны! Вы были необыкновенно несчастны в течение всех этих дней. Вы много плакали! А теперь на ваших руках
Под его взглядом Диана потупила голову и посмотрела на разбитую лампу.
— Должен ли я говорить дальше, все рассказать вам? Пожалуй, это будет лучше.
Диана кивнула головой, все еще не поднимая глаз.
— Вы знаете многое, но, может быть, смотрите на это иначе, чем я, — продолжал он твердо. — Мы находимся в самом центре гнусного заговора, и нам надо его разрушить. А вам угрожает брак с негодяем, которого следовало бы стереть с лица земли. И это все работа одного человека, которого мы считаем бичом этой страны. Мы называем его Красной Маской или
Джеком Гарнак, смотря по тому, когда и где мы встречаемся с ним. Но разве так может продолжаться без всякого протеста с нашей стороны? Можете ли вы покориться этому? Должен ли быть принесен в жертву ваш отец?
Девушка покачала головой.
— Нет, — ответила она, с трудом справляясь со своим волнением. — Но что же мы можем сделать? Я предостерегала отца. Я сказала ему все, что вы говорили мне. Он рассмеялся. Тогда я рассердилась. Он тоже рассердился и… вот это было результатом… О, он ненавидит вас, потому что верит рассказам Джека. Он отвергает все мои обвинения против Джека и обращается со мной хуже, чем с какой-нибудь сплетницей-служанкой. Что же мы можем сделать?
— Мы можем, и мы сделаем. Конечно, не в одиночку, а вместе, вы и я, — сказал он с жаром.
Что-то в его взгляде и в его манерах заставило ее снова опустить глаза. Но он уже не мог остановиться.
— Диана, вы одиноки, так страшно одиноки, и я не знаю, чем это может кончиться, если так будет продолжаться! — воскликнул он. — Я люблю вас, Диана, и хочу быть вашим защитником. Вам нужен преданный друг, я вижу это, и вы сами это понимаете. Поверьте мне, я вовсе не пустой хвастун. Пока я жив, я буду защищать вас. Я принадлежу вам, все равно, возьмете ли вы меня или нет.
Диана имела время оправиться от своего первоначального смущения. Она знала, что любит Треслера, что она полюбила его с первой минуты знакомства с ним. Он был так не похож на других обитателей ранчо. Но она всегда боялась выдать ему свои чувства. Ведь она почти не имела никаких сношений с другими женщинами. Отец старался изолировать ее и держал около себя, как рабыню. Но она не умела притворяться, и теперь, когда он высказал ей все, она без колебания протянула ему руку.
— Джо был моим верным защитником в течение многих лет, мистер Треслер, — сказала она тихо. — Я знаю его и ценю. Но я… я хотела бы иметь вас своим другом.
Треслер больше не сдерживался. В этом теперь не было никакой надобности, и глаза Дианы наполнились слезами, но то были уже другие слезы — слезы счастья.
— А теперь, дорогая моя, мы должны вернуться к действительности, — сказал Треслер, выпуская ее из своих объятий.^ — Если я хочу быть твоим защитником, то это серьезно, и я должен помнить свое дело. Нам не время предаваться мечтам, это…