Ночные ястребы

Фейст Рэймонд Элиас

К нему подбежали слуги и быстро одели его в доспехи: железные пластины и наголенники, кольчуга и кожа, черный шлем с распластанными крыльями дракона. Затем люди-всадники отъехали назад и позади стал виден большой отряд черных убийц. Они окружили платформу. Мурмандрамас поднял меч и показал им на стеньг.

— Если вы будете сопротивляться, мы вас уничтожим. Выбирайте!

Арута шепнул что-то Гаю на ухо. Наконец протектор крикнул в ответ:

— Я не могу никому приказать покинуть город. Мы должны собрать фольксраад. Мы примем решение сегодня

вечером.

Мурмандрамас помолчал, как будто не ожидал такого ответа. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но жрец в капюшоне прервал его. Отрывистым жестом Мурмандрамас заставил его замолчать. Когда он повернулся к стене, Аруте показалось, что он различил улыбку под черным шлемом.

— Я подожду. Завтра на рассвете откройте ворота города и выходите вперед. Мы примем вас как возвращающихся братьев наших, о дети мои!

Он отдал сигнал, и великаны повернули платформу. Через несколько мгновений они исчезли в глубине лагеря.

Гай покачал головой.

— Фольксраад ничего не изменит. Я убью первого же дурака, который подумает, что в словах этого чудовища есть хоть частица правды.

Амос напомнил ему:

— Но так мы выигрываем еще один день.

Арута прислонился к стене.

— А Мартин и Бару будут на один день пути ближе к Каменной Горе.

Гай ничего не ответил, наблюдая за поднимающимся солнцем. Армия противника вернулась в лагерь, не снимая, тем не менее, осады.

На стене ярко горели факелы. Солдаты под командованием Арманда де Севиньи стояли на постах по всему ее периметру. Остальное население собралось на рыночной площади.

Джимми и Локлир пробирались сквозь толпу. Они нашли Кристу и Бронуин и теперь шли вместе с девушками. Джимми начал было говорить, но Криста знаком остановила его, потому что в этот момент Гай, Арута и Амос ступили на помост. Рядом с ними стоял старик в коричневой мантии, которая казалась такой же древней, как и он сам. В руке он сжимал богато украшенный жезл с резьбой и рунами по всей длине.

— Кто это? — спросил Локлир.

— Хранитель закона, — прошептала Бронуин. — Тише.

Старик поднял одну руку, и толпа затихла.

— Фольксраад собран. Слушайте же закон. Говорить только правду. Советы внимательно выслушивать. Решение, принятое фольксраадом, является волей всего народа.

Гай поднял руки над головой и заговорил:

— Вы отдали этот город на мое попечение. Я ваш протектор. И я говорю следующее: наш враг ожидает за стенами и хочет с помощью красивых слов добиться того, чего он не сможет взять силой оружия. Кто хочет высказать свое мнение?

Из толпы донесся голос:

— Моррелы издавна были врагами нашего народа. Разве можем мы пойти к ним на службу?

Ему ответил другой:

— А может нам выслушать этого Мурмандрамаса? Он хорошо говорил.

Все взгляды были обращены к Хранителю закона. Хранитель закона закрыл глаза и некоторое время молчал. Затем он сказал:

— Закон гласит, что моррелы не соблюдают обычаев людей. Они не связаны с нашим народом. Но в пятнадцатом году

протектор Бекинсмаан повстречался с одним из них, по имени Тураналор, вождем моррелов клана Барсука из долины Исбандия, и на время праздника Банапис было установлено перемирие. Оно продолжалось три лета. Но когда Тураналор пропал в Эддерском лесу в девятнадцатом году, его брат Улмсласкор стал вождем клана Барсука. Он нарушил перемирие, убив все население крааля Дибриа. — Хранитель закона, казалось, рассказывал предания, как сам знал их. — Нашему народу случалось слушать слова моррелов, но необходима осторожность, ибо они склонны к предательству.

Гай показал на Аруту.

— Вы уже видели этого человека. Это Арута, принц Королевства, которое вы когда-то считали своим врагом. Теперь он наш друг. Он мой дальний родственник. Ему уже приходилось иметь дело с Мурмандрамасом. Он не из Арменгара. Выслушает ли его фольксраад?

Хранитель закона поднял руки в знак вопроса. Послышался хор голосов, выражавших согласие, и Хранитель показал, что принц может говорить. Арута выступил вперед.

— Я уже сражался с этим слугой дьявола.

Простыми словами он описал ночных ястребов, ранение Аниты, путешествие в Морелин. Он рассказал о предводителе моррелов Мураде, которого убил Бару. Он говорил о виденных им в пути ужасах и злодеяниях, причиненных Мурмандрамасом.

Когда он закончил, Амос поднял руки и заговорил:

— Я пришел к вам слабый и раненый. Вы вылечили меня, чужеземца. Теперь я один из вас. Я хочу сказать об этом человеке, Аруте. Я жил рядом с ним, сражался и за четыре года стал считать его своим другом. Он не обманывает вас. У него щедрое сердце и верное слово. То, что он сказал, может быть только правдой.

Гай крикнул:

— Так каким же будет ответ?

Вверх взметнулись мечи и факелы, и ответ эхом отразился от стен вокруг рыночной площади:

— Нет!

Гай стоял молча, а войско Арменгара бросало вызов Мурмандрамасу. Он стоял, сжав руки в кулаки, латные рукавицы подняты над головой, а гул голосов тысяч арменгарцев бушевал вокруг. Его единственный глаз горел огнем, лицо ожило, как будто мужество населения города смело его печали и усталость. Джимми показалось, что он видит возрожденного человека.

Хранитель закона дождался, пока шум утихнет, и провозгласил:

— Фольксраад постановил. Вот наше решение: ни один человек не выйдет из города, чтобы пойти на службу к Мурмандрамасу. Никто не осмелится нарушить закон.

Гай добавил:

— Возвращайтесь на свои места. Завтра битва начнется всерьез.

Толпа начала расходиться.

— Я ни на минуту не сомневался, что так и будет, — сказал Джимми.

— А все же этот темный брат с отметиной умеет обращаться со словами, — заметил Локлир.

— Это верно, — отозвалась Бронуин, — но мы воевали против моррелов со дня основания Арменгара. Между нами не может быть мира. — Она посмотрела на Локлира, и ее хорошенькое лицо посуровело. — Когда ты должен явиться на пост?