Ночные желания
Шрифт:
Его мучения не прекратились и за завтраком, когда он увидел супругу, свежую и обворожительную в утреннем платье кремового муслина. Рейн с трудом сдерживался, чтобы не схватить ее в объятия и не расцеловать эти манящие губы и влекущее к себе тело.
Поэтому он был весьма благодарен незначительному происшествию, заставившему его вновь насторожиться. За столом у них завязалась доброжелательная беседа о гостях, с которыми Мадлен познакомилась вчера вечером в Дэнверс-холле. Рейн только что похвалил ее светские успехи, и тут девушка
— По правде говоря, — заметила она, хохотнув, — я пытаюсь стать похожей на Розлин Монкриф. Я знаю, ты ею восхищаешься. Как ты охарактеризовал ее, «пленительная»? И очень высоко оценил ее интеллект.
Девушку пронзил жесткий взгляд Рейна. Был только один способ узнать, как он оценил Розлин: обыскать письменный стол в его кабинете.
— Откуда ты узнала о моем восхищении Розлин? — спросил он спокойно.
Мадлен внезапно вздрогнула. Она виновато посмотрела на него, а он ждал, признается ли она во всем откровенно или начнет лгать, пытаясь выкрутиться из неловкой ситуации, в которую сама себя завела.
После неловкой паузы она решила все же честно рассказать о своем проступке.
— На днях я случайно увидела твой список предполагаемых невест.
Рейн посмотрел на нее долгим строгим взглядом, и Мадлен добавила искренне:
— Я не шпионила, просто искала в твоем столе писчую бумагу. Один ящик был не заперт, и когда я наткнулась на лист с дамскими именами, мое любопытство подтолкнуло меня прочесть твои замечания о них.
Рейн продолжал молчать, и тогда она положила свою ладонь на его руку.
— Прости меня, Рейн, я не собиралась совать свой нос в твои дела. Больше это не повторится, обещаю, — сказала она извиняющимся тоном.
Ее вид был вполне невинным, но и тогда, в прошлом, его обмануло молящее выражение симпатичного личика. Он решил, что в этом случае все разрешилось благополучно, но все же факт, что Мадлен рылась в его бумагах, выискивая сведения о его личной жизни; опять поставил Хэвиленда перед вопросом: можно ли верить ее слову?
А через два дня случился очередной инцидент, на этот раз более серьезный, еще сильнее подогревший подозрительность Рейна. Тот день уже близился к вечеру, когда он застал Мадлен за попыткой подслушать его разговор.
После возвращения в Ривервуд Рейн получил несколько донесений из Лондона, связанных с делом разоблачения заговора. Отдав курьеру кое-какие распоряжения и уже выпроваживая его, граф столкнулся с Мадлен, замешкавшейся под дверью его кабинета.
Она мило улыбнулась, произнося какое-то подобие извинения.
— А я как раз раздумывала, стучаться или нет. Не хотела нарушать твою конфиденциальность.
Рейн не знал, верить ли ему в это объяснение или нет, но в любом случае он не хотел обсуждать это при посторонних. Поэтому граф кивнул курьеру, давая понять, что тот может идти.
Когда они остались вдвоем, Мадлен бросила на него взгляд из-под ресниц.
—
У него не было причин отказываться от ее предложения, и он проследовал за ней в гостиную, где прислуга накрыла для них столик.
Наливая ему чай, Мадлен заметила беззаботным тоном:
— А я не знала, что ты все еще занимаешься шпионскими делами.
Почему ты думаешь, что я все еще занимаюсь? — уклончиво спросил он.
Она лукаво на него посмотрела.
— Видя, как в твой кабинет в любое время дня и ночи приходят и уходят подозрительные личности, нетрудно догадаться.
— И ты полагаешь, что мои посетители имеют какое-то отношение к шпионажу?
— Да. В них есть какая-то озабоченность… серьезность, которой не бывает в людях, занимающихся обычными делами. Они не похожи на просителей или нахлебников, ищущих твоей милости — а таких у тебя, без сомнения, великое множество, учитывая твое блистательное положение и огромное состояние.
— Почему это заинтересовало тебя именно сейчас, дорогая? — Рейн опять уклонился от прямого ответа.
Мадлен удивленно подняла брови.
— А почему нет? Разве я не могу поинтересоваться, чему посвящает свое время мой муж? Разве мое любопытство неуместно, даже если у нас с тобой всего лишь брак по расчету?
Вероятно, оно вполне уместно, решил Рейн, но ее подчеркнутый интерес вселял в него обеспокоенность. Он хотел прекратить этот разговор, но девушка продолжала упорствовать:
— Я думала, ты оставил карьеру разведчика, но не удивлюсь, если ты решил продолжать подобную деятельность. Ты посвятил жизнь решению сложных и опасных задач, тебя не удовлетворит пресная жизнь аристократа.
Рейн по-прежнему хранил молчание, и она добавила с поддразнивающей улыбкой:
— Думаю, люди твоей профессии не могут просто так сойти со сцены, особенно специалисты такого уровня, как ты.
Если жена пытается лестью добиться от него желаемого результата, то ей придется понять, что к таким уловкам он совершенно невосприимчив.
— Я пока еще не определился, чему посвятить свое будущее, — ответил он в конце концов.
И это было правдой. В 1814 году, после первого отречения Наполеона от престола, товарищ Рейна Уилл Стоке обратился к работе по поимке воров и других преступников и предлагал Хэвиленду тоже стать ищейкой. Но ловля воров для Боу-стрит совсем не так привлекательна, как смертельно опасное противостояние с французскими агентами, требовавшее от него предельного напряжения способностей.
А вот дело, в котором он принял участие сейчас, давало некоторый намек на то, чем он мог бы заняться в дальнейшем. Разоблачение заговоров в высших британских кругах могло вылечить его от скуки, которую навевала бездеятельность, и заполнить пустоту, образовавшуюся после его увольнения из иностранной разведки.