Noir
Шрифт:
— Он скакун Хозяина перекрёстков, — объяснил Дюран. — Могучий лоа входит в него, даруя силу, здоровье и увеличивая срок жизни. Папе Доку сейчас около сотни лет, и как видишь, он на этот возраст точно не выглядит.
— Но у всего есть своя цена, — заметил я.
— Верно подмечено, — согласился Дюран. — Ты ведь слышал о Чёрном Сердцееде.
— Даже видел его жертвы, — кивнул я.
— Когда Хозяин перекрёстков входит в тело Папы Дока, он не покидает его до тех пор, пока кто-то не расстанется со своим сердцем, и может быть, даже не один человек.
Выходит, на улицах урба скоро снова появится
— В этот раз Сердцеед не выйдет на улицы, — заверил меня Дюран, словно прочитав мои мысли. — Это происходит, когда лоа требует плату за дары, сейчас же Папа Док сам призывает его, и платить придётся моему отцу.
— Кстати, а как твоему отцу удалось одолеть Папу Дока, если за него такой сильный лоа?
— Всё просто, — раздался сиплый голос, — его лоа намного сильнее.
Дверь отворилась бесшумно, и мы с Дюраном не заметили, как в комнату вернулся Папа Док. Вот только хунган преобразился до полной неузнаваемости. Чёрный костюм разорван, от рубашки остались одни лохмотья, зато золотые запонки на месте, на голове чёрная широкополая шляпа. Лицо Папа Док покрыл белой краской, но очень небрежно, словно ленивый маляр. И как только оправу очков не заляпал? Теперь он шагал, опираясь на пару массивных тростей с набалдашниками в виде собачьих голов. А из-под драного камберланда [14] торчала потёртая рукоять серпа. И что-то у меня были большие сомнения, что этим серпом хоть раз жали пшеницу или рожь.
14
Камербанд — широкий пояс для талии, который часто носят со смокингом. Первоначально стал носиться альбийскими офицерами в колониях (выступая альтернативой жилету), затем перешёл в гражданскую парадную (вечернюю) одежду. В современности является формально необходимым элементом смокинга.
За спиной Папы Дока стучали где-то в отдалении барабаны, слышны были отзвуки ритуальных песнопений. По стенам комнаты мелькали отсветы далёких костров, ни один из которых не горел в Солёном Байю.
— Расслабься, приятель, — буквально рухнув в своё кресло, улыбнулся преобразившийся Папа Док, — и постарайся получить удовольствие.
Он снял пустую оправу очков — и я рухнул в знакомый уже чёрный омут. Вот только на сей раз могучее существо уже поджидало меня. Его челюсти металлически лязгнули, и я провалился в бездонную утробу.
Полицейское управление Марния занимало целое здание в двенадцать этажей высотой, выстроенное специально под нужды хранителей правопорядка. Кроме надземных были ещё и несколько подземных этажей, где располагались тюрьма для особо опасных преступников, находящихся под следствием, и обширный гараж управления.
Охраняли управление ничуть не хуже, чем здание, в котором разместилась главная контора «Континенталя». Крепкие ребята в синей униформе и лёгких бронежилетах с пистолет-пулемётами Ригеля полицейской модели со складным металлическим прикладом. Старший поста — высокий полуэльф в берете вместо кепи и нашивками старшего сержанта
— Тут такое дело, — улыбнулся я. — Моё удостоверение частного детектива хранится в камере вещественных доказательств.
— В каком смысле? — слегка опешил от такого заявления полуэльф.
— Вот и я бы хотел знать, — пожал плечами я. — Меня обвиняют в убийстве, и я хотел бы разобраться с этим. Поэтому и пришёл в полицию.
— Извините, но раз вы обвиняетесь в тяжком преступлении, — мгновенно нашёлся сержант, ступив на знакомую почву, — я вынужден заковать вас в наручники и препроводить к дежурному офицеру.
— Валяйте, — протянул я ему руки.
Полуэльф кивнул одному из бойцов, и на мне застегнули стальные браслеты наручников.
Минут через пять я уже сидел перед дежурным офицером и рассказывал ему свою историю, начав с того, как проснулся в постели с мёртвой блондинкой. Многое пропускал, конечно, незачем рассказывать о «ложной смерти» или визите к Папе Доку в Солёное Байю. Перед нашим уходом хунган взял с нас клятву не раскрывать никому личность Чёрного Сердцееда и не пытаться перехватить его, когда тот в следующий раз явится за жертвой. Выбора не было — пришлось давать, и где надо её услышали и записали, нарушить без последствий не выйдет.
Нашу беседу прервало появление знакомого детектива Тибо в сопровождении моего патрона — главы регионального представительства агентства «Континенталь» Сириля Робишо. Первый явно пребывал в недоумении, он ведь своими глазами видел, как я умер, а после врач засвидетельствовал этот факт. Второй же, судя по бледности и блеску в глазах, был в ярости, и я примерно понимал, из-за чего именно. Робишо не прощал никому интрижек с его пассиями.
— Освободите комнату, — велел Тибо, и дежурного офицера как ветром сдуло, однако и Тибо не задержался.
— Вышел, — махнул ему Робишо.
— Но… — начал было детектив, но мой патрон хлестнул его взглядом, будто плетью, и тот предпочёл не связываться.
— Ты спал с моей женщиной! — заорал на меня Робишо, как только за детективом Тибо закрылась дверь. — Ты отлично знаешь, что для меня это оскорбление — и спал с ней! Ублюдок!
— И тебе доброе утро, — ответил я невпопад, чем ещё сильнее разозлил Робишо. — Она, кстати, сама сунула мне записку и назначила свидание, но это ничего не значит по большому счёту.
— Да что ты говоришь? — вскинулся Робишо.
— Ни ты, ни я её в половом вопросе особо не интересовали, она была эльфийской шпионкой. Если точнее, то шпионкой Северной лиги. Как, скорее всего, и та женщина, на чьём теле нашли моё удостоверение. Я не знаю, кто она, но готов поспорить, что в прошлом покойная работала у тебя секретаршей.
Он ничего не ответил, но, судя по выражению лица, которое мой патрон сейчас контролировал не слишком хорошо, я попал в точку.
— И как ты собираешься доказывать свои слова? — спросил он, переходя в рациональное русло.