Noir
Шрифт:
Самым интересным документом стали результаты вскрытия. С одной стороны, ничего примечательного — несколько смертельных ударов в жизненно важные точки нанесены, скорее всего, когда жертва спала. Других следов насилия, в том числе полового, не обнаружено. Как нет и остатков какой-либо алхимической дряни в крови. Такое впечатление, что Дюссо дала себя убить, просто закрыла глаза и легла поудобнее. Вот только следы магии, особенно ментальной, никто не обнаружит уже через пару часов после смерти жертвы. Интереснее всего была пометка патологоанатома в самом конце: «Убита не аналогичным с
Догадаться, кем был объект номер один, было несложно — секретарша Робишо, найденная в постели со мной. Конечно, дела о её убийстве и смерти Полин Дюссо объединили, ведь в обоих преступлениях подозревали меня. А значит, и вскрывал Дюссо тот же патологоанатом, что и мою первую мнимую жертву. Я записал в блокнот фамилию и имя врача, работавшего с обеими убитыми, переговорить с ним нужно будет в первую очередь. Никаких комментариев к финальной ремарке не было, а значит, прояснить ситуацию может только он сам.
Больше из папки выжать не удалось ничего интересного, и я решил, что пора отправиться в гости к патологоанатому. Провозился я с документами достаточно долго — пускай они и не могли пролить свет на это дело, однако все их я прочёл от корки до корки, ничего не упуская. Без этого в моём деле нельзя никак — самый здоровенный огур [18] кроется в мелких деталях вроде ремарки в конце заключения патологоанатома. Но час ещё не настолько поздний, чтобы я не застал его на рабочем месте. Тем более что поеду я туда снова на такси — средства, выделенные Дюраном на представительские расходы, это вполне позволяют.
18
Огур (множ. число огуры) — самоназвание расы гигантов.
Не очень приятно было оказаться в подвале того же полицейского участка, где пришёл в себя после псевдосмерти. Слишком уж много воспоминаний будило во мне это место. Но ничего не поделаешь — патологоанатом, вскрывавший обеих якобы моих жертв, работал именно здесь. Если мой визит в участок и вызвал у кого-то вопросы, то документ из Надзорной коллегии закрыл все рты. Да и, положа руку на сердце, могу сказать, вряд ли кто-то задавался вопросами по этому поводу. Работы у полиции всегда хватает, и даже затишье, обеспеченное Равашолем, не сильно убавило её количество.
Патологоанатом оказался человеком немного выше среднего роста, с седыми волосами и коротко остриженной бородой. И что самое удивительное, он меня узнал.
— Повезло вам, молодой человек, — сказал он, — что настроение у меня было дурное в тот день. Сказать по чести, вы сильно рисковали.
— Вы поняли, что я не умер? — удивился я.
— Да нет, — пожал плечами врач, — просто угробивший вас сыщик так кричал и топал ногами, требуя немедленного вскрытия, что я послал его подальше. Моя смена заканчивалась, и возиться ещё с одним покойником, устанавливая, отчего он скончался прямо во время допроса, не было никакого желания. Да и детектив, который допрашивал вас, как-то слишком уж юлил, явно не выдавал всей правды. Вот я и объяснил ему, куда он
Да уж, о риске вскрытия я как-то даже не думал во время допроса. А ведь окажись врач сговорчивее, и я бы превратился в настоящий труп под его скальпелем.
— Тогда я могу вас только поблагодарить, — кивнул я, — но, сами понимаете, я пришёл не за этим.
— И кто же из моих «клиентов» вас интересует?
— Те две женщины, чьи смерти хотели повесить на меня. Я видел ваш отчёт от вскрытии Полин Дюссо, той, что нашли в своей квартире, и вы утверждаете, что её и найденную в постели со мной женщину убили разными способами.
— Всё абсолютно верно, — заявил патологоанатом, — два принципиально разных случая убийства. Первая женщина, та, что нашли в вашей постели, убила сама себя. Ранения были нанесены умело, твёрдой рукой, но таким образом, что умереть не сразу. Она истекла кровью, лёжа с вами в одной кровати. Вторую женщину кто-то зарезал, на коже остались следы от рукоятки кинжала, и удары нанесены так, чтобы убить сразу. Она не истекала кровью, а скончалась через считанные секунды.
— А что ещё можете рассказать про жертву? Может быть, какие-то наблюдения вы не сочли достойным занести в официальный отчёт о вскрытии?
— Знаете ли, молодой человек, за это время я вскрыл столько покойников, что детали давно уже стёрлись, — пожал плечами патологоанатом. — Если будете задавать правильные вопросы, может, я что-нибудь и смогу припомнить.
Да уж, тут он прав: верные вопросы — ключ ко всему. Они сами по себе содержат ответы. Вот только как понять, какие из вопросов те самые, а какие просто шлак, не стоящий сотрясения воздуха, может лишь по-настоящему хороший детектив. И себя к таким я отнести никак не мог, увы.
— Что её тело могло рассказать о роде занятий? — решил я зайти издалека.
— Намекаете на проституцию, — понимающе кивнул врач. — Нет, она точно не была жрицей ночной любви. Состояние половых органов говорило о том, что половые акты у убитой случались нерегулярно. Удивительно для юной особы, потому я и запомнил эту деталь.
— А если не брать в расчёт эту сферу деятельности, то кем она могла быть?
— Никаких предположений, — развёл руками патологоанатом. — Конечно, она точно не работала на заводе, не была прачкой, вообще весь физический труд можно исключить. Ухаживала за собой, но в меру. Для содержанки жила слишком скромно. Могла быть, например, официанткой, билетёршей в театре или кинематографе, кем-то из этой области. Но делать какие-либо выводы её, как вы выразились, тело не даёт.
На этом вопросы и закончились. Я выяснил всё, что сумел, и это оказалось куда меньше, чем хотелось бы, но всё-таки больше чем ничего. Как обычно, впрочем. Будь на моём месте герой грошовых детективов в мягкой обложке Анри Бенколен, которого я упомянул при разговоре с Дюраном, он бы легко сделал нужные выводы и вышел на след убийцы. Читатели такого рода беллетристики не любят затянутых сюжетов, а ещё меньше им нравится, когда герой оказывается в тупике. Вот только жизнь сложнее любой, самой лихо закрученной выдумки.