Нокаут чемпиону. Вторая часть
Шрифт:
Жаловаться ему на Мелихова девушка, разумеется, не стала. Старательно сдерживая эмоции, она только рассказала, что Настю отправили в круглосуточный садик, да со слов Игоря описала условия в заведении.
– Там есть логопед? – поинтересовался врач.
– Да, там у них полный штат.
– Побеседуйте с ним, передайте мое заключение. Не каждый захочет возиться с дизартрией – это сложно. А ограничиваться обычными занятиями – бесполезно. Так что лучше проконтролировать этот вопрос.
– Боюсь, никто не даст мне такого права, – пришлось признаться Ленке.
– Вы лишены возможности общаться
– Не совсем… Там хороший психолог, кое-что я вырвала, но… Лучше бы Настёне вообще со мной не встречаться!
Голос у Ленки задрожал. Она и сама знала, что виновата, и предвидела справедливые упреки, но врач только сказал:
– Не казните себя. Вы много сделали для Насти. Сможете ли вы видеться или нет – это навсегда останется с ней, поверьте.
– Нет, это было полным безумием: любить чужого ребёнка. На которого не имеешь никаких прав!
– Любить – всегда безумие, вы не находите? – мудро изрёк доктор.
…Выходить на работу следовало в понедельник, и девушка не могла дождаться, когда закончится неделя. Ей было очень тяжело в эти дни. Не смотря на все предчувствия, разрыв с Мелиховым произошел слишком резко. Она тосковала по малышке, вспоминала, как та обнимает её и называет мамой, видела перед собой полные отчаянья глаза ребёнка. И ей сразу же становилось тяжело дышать.
Про Игоря она тоже думала постоянно, но эти мысли были замешаны на горечи и злости. Ленка не могла не любить его, даже таким, как он есть – жестоким упрямым эгоистом. Но обида душила её – за что он так поступил с ней, почему нельзя было остаться в нормальных, человеческих отношениях? Вышвырнул, словно сменную кассету в бритве… Нельзя было не понять, что причина кроется в Белозерцеве. «Эгоист, эгоист! Собака на сене!» – повторяла про себя девушка.
Она прокручивала и прокручивала в голове события последних двух месяцев, снова испытывая всю гамму чувств – от несбыточной надежды, через разочарование – к трагической развязке. Конечно, прошла всего только неделя, но девушка знала – даже если острота этой боли уйдёт, рана не затянется никогда. А уж то место в сердце, где жила Настёна, кровоточило, не переставая.
Серёга, конечно, названивал. Узнав, что Ленку тоже изгнали, он все порывался приехать, но девушке пока удавалось придумывать отговорки – то ей надо в институт, то на собеседование. Парень не настаивал, девушке показалось, он снова выбрал выжидательную тактику, и в его голосе явно звучало: «Никуда ты теперь от меня не денешься!»
В субботу отец дежурил, а в воскресенье они всей семьей поехали в Кунцево – разбирать бабушкины вещи, чтобы Белозерцев мог въехать в комнату. Мама немного ворчала – затея с жильцом не казалась ей столь заманчивой, к тому же она до сих пор не могла понять, какое место занимает парень в жизни её дочери.
Впрочем, когда, открыв квартиру, они увидели на кухне пятерых мужиков сомнительного вида и трех пьяных девиц, мама оставила всякие колебания.
– И правда… – сказала она, вздрагивая от очередного взрыва пьяного хохота за стеной, – надо, чтобы был кто-то свой! А то поменяют входной замок, вскроют нашу дверь и… ищи потом правды, не выселишь… Даже продать не сможем комнату, никому не покажешь!
Ленка продержалась
Собрав все старые альбомы с фотографиями, Ленка уехала раньше всех под предлогом, что надо постирать и погладить одежду – завтра выходить на работу. По дороге она решила завернуть в церковь и заказать ещё один молебен для бабули – раз уж при жизни так ничего и не смогла для неё сделать.
Домой она всё равно приехала первая, и это было хорошо. Предстояло настроиться на завтрашний день, да и вообще… хотелось побыть одной. Ей стало тяжёло среди самых близких людей – приходилось постоянно скрывать эмоции. Столь быстрое возвращение от Мелихова Ленка объяснила им просто: Игорь говорил про две недели, необходимость отпала раньше.
Про интернат Ленка рассказывать не стала – ничего себе, получится, «адаптация ребёнка к родному дому!» Начались бы расспросы, что, да почему. А так отец только обрадовался, что Ленка устраивается на нормальную работу. Мама, правда, о чём-то догадывалась, она и раньше-то не умела оставлять дочь в покое, а теперь и вовсе – стоило той закрыться в комнате хотя бы на пять минут, сразу же находила предлог и стучалась в дверь.
Пользуясь одиночеством, девушка позволила себе немного всплакнуть – обо всём на свете: о бабушке, Мелихове, разлуке с Настёной и даже о Сером. Потом глянула на часы – восемь, как обычно, можно уже звонить в садик. И не успела взять в руки трубку, как та разразилась песенкой Вини-Пуха – Настя сама установила её Ленке на свой звонок. Настроение у малышки было хорошим.
– Лена! А у меня папа в гостях! Он сегодня весь день со мной! И вчеха был! Я с ним гуляла, а не с детками!
У девушки невольно участился пульс: она-то была уверена, что Мелихов уже уехал – завтра ведь у него тренировка.
– Да? А где он сейчас, рядом стоит?
– Не-а. Он пошел с воспитательницей д-разговахивать.
– Настён… Я к тебе в пятницу приеду, ты скажи об этом папе. Это уже через четыре дня.
– Урр-ра!! А ты со мной целый день будешь?
– Нет, детка, я после работы, я же теперь работаю. Ты меня рано не жди, вот приеду, и всё расскажу. Целую, малыш! – заторопилась Ленка, опасаясь, как бы Мелихов не услышал их разговор.
– Целую, мамочка!
Ленка положила мобильник. Настя до сих пор уверена, что ничего между ними не изменилось. «Мамочка»… И эту катастрофу девушка навлекла на всех них сама.
***
Волнения и беспокойство, связанные с новой работой, пошли Ленке на пользу. В понедельник она впервые с того дня, как покинула Жаворонки, смогла отвлечься от переживаний. Ей приходилось разбираться с документами, притираться к Татьяне, знакомиться с какими-то людьми.