Ноль (сборник)

Елисеенко Сергей Александрович

— Дионисий, почему ты опять опоздал к ужину? Ты заставляешь всех ждать, — суровым тоном произнес отец. Все называли его Валентин Петрович, и только маме разрешалось обращаться к нему по имени.

— Извини, папа, я делал уроки и не слышал звонка к ужину, — виновато потупив глаза, ответил я.

— Хорошо, я извиняю тебя. А теперь можешь сесть за стол, — все так же грозно сказал он.

Как только я уселся на стул, мне сразу нестерпимо захотелось почесать между лопаток. Но так как все сидели недвижимо, ожидая, когда отец начнет есть, то мне оставалось лишь терпеть и глубоко дышать носом (говорят, это помогает, если сильно хочешь почесаться). Наконец, папа обвел всю нашу семью взглядом и молча взялся за ложку. И сразу же послышалось мерное постукивание других ложек по тарелкам. После седьмой смены блюда, когда папа немножечко подобрел, послышались первые робкие разговоры за столом. И хотя отец не терпел болтовни за столом, но иногда он позволял маме или бабушке поговорить о всяких женских делах. Вот и сейчас,

судя по его расслабленному взгляду, он был в хорошем настроении, так что теперь и мне можно было почесаться. Но, конечно, так, чтобы не привлекать особого внимания к своей скромной персоне. Наконец, ужин подошел к концу, и после десерта все стали медленно расходиться по своим делам. А я поспешил в свою комнату, ведь до девяти часов оставалось совсем немного, а мне еще так хотелось пообщаться с моим другом по Интернету. Кстати, чуть не забыл сказать немного о себе. Мой возраст — полных 15 лет, зовут меня Дионисий, хотя все друзья называют меня Дин, так, по их мнению, короче и удобовыговариваемей. Учусь я в специальной частной школе и учусь на пятерки. Друзей у меня мало, да и общаемся мы почти только в школе да по Интернету. Папа говорит, что главное — выбор круга общения. Каждый из твоих друзей или знакомых должен что-то значить в обществе, или его родители должны быть богатыми или известными. Так что почти у всех моих друзей папы или мамы имеют очень приличный капитал или же занимают высокую должность. И хотя моих друзей нисколько не трогает, кем работают их родители, но все же им приходится вести себя подобающим для высшего общества образом. Вот и у меня папа владеет чуть ли не половиной нашего города, но иногда мне кажется, что он хочет не любить меня, а также владеть, как будто я тоже вещь. Но я все равно очень люблю его, ведь родителей не выбираешь. Зато мама у меня просто мечта любого мальчишки: всегда все разрешает, с ней можно поговорить буквально обо всем, в общем, она — мой самый настоящий друг. Остальные же члены семьи появляются очень редко, и то только по делу или у папы денег попросить. Правда, мне очень нравится дядя Витя, он тоже часто со мной разговаривает, и мы даже один раз ходили вместе в зоопарк. Вот, собственно, и все, что я могу рассказать о своей жизни. Может кому-то она и покажется скучной, но так как мне не с чем сравнивать (телевизор то мне запрещено смотреть, а на Интернете пароль на все сайты, кроме общеобразовательных), то я не жалуюсь. Ну, вот я и за компом, и уже сообщение пришло от друга. Кстати, его зовут Дима, но он предпочитает подписываться Dustom.

— Привет! Как жизнь у нашего богатенького Риччи?! Небось, опять скучаешь в своем «Замке на холме»? Мне вот опять сегодня пришлось помогать мамке клиента выпроваживать, никак уходить не хотел. Я, видите ли, за два часа заплатил, а мы только полтора часа трахались. У самого уже не стоит, а все лезет, деньги хочет до конца отработать. Ну, я его пистолетом и припугнул. Он мигом в штаны наложил и слинял по-тихому. Так что мне сегодня скучать не пришлось…:), — было в его сообщении.

И хотя некоторых слов не понимаю (такие, например, как «трахались», или «слинял»), но мне все равно интересно общаться с Димой, ведь он живет буквально по другую сторону мира. И все, что он рассказывает, мне кажется нереальным и сказочным. Наверное, поэтому мы с ним переписываемся уже почти целый год. Иногда, правда, мне кажется, что он живет в совершенно другом мире, и только Всемирная паутина соединяет нас. Правда, мы уже настолько хорошо знаем друг друга, как будто дружим не в виртуале, а в реальности. И хотя я не знаю, как он выглядит (папа отключил в моем пользователе воспроизведение изображений), но в моем воображении это высокий парень с вечно озорной улыбкой на губах и вихрастыми нечесаными волосами. Кстати, уже почти девять, пора Диме быстро ответ написать и ложиться в постель, а то влетит от папы. Коротко рассказав о событиях сегодняшнего дня, я пожелал Dusty спокойной ночи и выключил компьютер. Уже засыпая, я опять подумал, каково же там, за воротами нашего дома, живется людям, чем они живут, о чем мечтают. Но мне об этом можно будет узнать только когда я стану взрослым, как мой папа. Поэтому я, повернув голову к окну, стал смотреть на звезды. Я смотрел на них, а они на меня, пока мне не стало казаться, что я сам звезда и вижу всю планету с их высоты…

Утро, как обычно, началось с зарядки и бега по саду. Только когда я окончательно выдохся, мой тренер Вистань Хоатэну разрешил принять мне холодный душ и сесть завтракать. После легкого завтрака я закинул на плечи ранец с учебниками и поспешил на школьный автобус. Некоторые мои друзья говорят, правда, что в других школах нет таких автобусов и учащиеся сами добираются, но мне кажется, что все это вранье. Как, скажите на милость, ты будешь добираться в школу, если живешь на другом конце города? Ну, вот уже у ворот нашего дома тормозит желтый с белыми полосками автобус. Это наш «катафалк», как мы его называем, а из окон уже выглядывают все мои друзья. Быстро заскочив внутрь, я уселся рядом с Денисом Вотагиным. Его папа владеет почти всеми автозаправками в нашей области. Так что иногда Денис говорит, что если его отец захочет, то ни одна машина в городе не поедет. А еще Денис иногда говорит, чтобы все называли его Бензиновым принцем. Хотя, мне кажется, что это глупо. Принцы — то не бывают

без королевств, а у Дениса какое королевство? Так, мелкое графство. Ну, вот мы уже и к школе подъезжаем. Она у нас очень красивая и сделана в старинном стиле. Ну, всякие львы у входа, красивые барельефы на стенах. Некоторые говорят, что она похожа на Хогвардс из книги о Гарри Поттере. Мне тоже так иногда кажется, особенно, когда сидишь уже на седьмом уроке и ты не понимаешь, сон это или явь. А из стен лезут всякие чудовища, и хочется шептать защитные заклинания. Но вот звенит звонок, и все бегут в свои классы. Меня вместе с толпой моих одноклассников несет прямо к двери с надписью «Биология». Ведь первый урок у нас сегодня ботаника. Так что сорок пять минут скуки мне обеспечены…

На обеденном перерыве я по глупости уселся за стол к старшеклассникам, за что был мгновенно облит с ног до головы молоком. Обливший меня дылда радостно ржал и указывал на меня пальцем. Мне же оставалось только утирать лицо маленьким носовым платочком. Я помнил, что ровно год назад меня также опозорили перед всей школой, я сдуру полез драться. И через пять минут сидел у стены, прижимая руки к разбитому носу. После этого момента я узнал, что справедливость не всегда торжествует. Тем более, никто этого старшеклассника даже пальцем тронуть не смел, ведь его папа — какой-то важный министр из правительства. Ну и ладно, будем умнее и перетерпим. Все равно я отомщу ему когда-нибудь. Конец учебного дня прошел еще скучнее начала. И уже сидя на дополнительных занятиях по английскому языку, я сам себе напоминал огромную сонную муху. Изредка поглядывая на часы, я с нетерпением ждал звонка, но время словно специально тянулось и тянулось, как сопли моего кота, когда он болеет.

16.20, еще пятнадцать минут, и я буду свободен. Но в этот момент тихое бормотание всего класса было прервано стуком распахнувшейся двери. Все изумленно повернули головы к человеку, стоявшему посреди дверного проема. Правда, я мгновенно узнал Николая Самсоновича, главного папиного помощника. Но сейчас на его лице была написана крайняя озабоченность, будто он должен сделать что-то неприятное для него.

— Здравствуйте! Можно мне поговорить с Дионисием Валентиновичем? Это очень срочно, — безапелляционно произнес Николай Самсонович.

— Да-да, конечно, — удивленно ответил учитель.

Я, не мешкая, выскочил из-за парты и поспешил выйти вслед за Николаем Самсоновичем. Когда мы дошли до конца коридора и остановились у окна, он повернулся ко мне и, медленно вздохнув, сказал:

— Дионисий, сейчас мне придется сказать тебе одну очень непростую вещь. Поверь, мне тоже очень сложно, но ты должен воспринять то, что я скажу, стойко.

Мое сердце учащенно забилось. Что-то было не так, я чувствовал это всем своим естеством. Господи, только бы с мамой ничего не случилось. А тогда и жить незачем, ведь это единственный по-настоящему близкий мне человек.

— Видишь ли, Дионисий, твои родители попали в аварию. И сейчас они находятся в больнице. Там уже собрались все твои родственники, мне поручили сообщить тебе. Только не волнуйся, сейчас их состояние устойчиво. Если ты хочешь, я могу забрать тебя прямо сейчас и отвезти к ним.

— Да-да, можно я только учителя предупрежу, — быстро сказал я.

— Не волнуйся, я уже сказал ему, что ты едешь со мной. Так что все в порядке, — ответил мне Николай Самсонович.

После этого мы быстро направились к его машине, стоявшей у входа. Уже на полпути к больнице у Николая Самсоновича зазвонил сотовый. Судя по выражению его лица, разговор шел неприятный.

— Как ты не понимаешь, идиот?! Он же еще ребенок, в чем он может быть виноват?!. — вдруг перешел на крик Николай Самсонович и сразу же, взглянув на меня, словно одернулся.

— Поговорим, когда приедем, — резко оборвал он разговор и положил трубку.

— Ты только не волнуйся, Дионисий, все будет нормально, — сказал он, обращаясь уже ко мне.

— А скоро мы уже приедем? — задал я вопрос.

— Да, еще минут десять — и все, — ответил он и попытался улыбнуться, чтобы подбодрить меня. Но улыбка вышла какая-то кривая, словно он что-то горькое и неприятное съел.

Наконец, из-за следующего поворота дороги появился серый угол больницы. Остановившись у входа, мы вылезли из машины и поспешили к входу. К моему удивлению, у двери не было даже обычного вахтера. Но я, уже не обращая внимания на какие-либо странности, понесся к лифту.

— Стой! Дионисий, ты же не знаешь, на каком они этаже, — прокричал мне вдогонку Николай Самсонович.

Я остановился перед дверью лифта и застыл в нетерпении, теребя ранец. Наконец, Николай Самсонович подошел и, зайдя в кабину лифта, нажал на кнопку пятого этажа. Я же, не заставляя себя упрашивать, заскочил следом. Противно скрипя, двери закрылись, и мы медленно стали подниматься. Но вот мы уже и у цели, створки кабины медленно расходятся, и в полутемную кабину падает яркий свет из коридора.

О, Боже! Я что, попал в какой-то старый фильм ужасов?! Все стены, пол — все было забрызгано кровью, даже на старых больничных лампах были видны темно-вишневые капли. Я застыл как вкопанный и, не зная, что делать лишь тихонько дрожал. За моей спиной вдруг послышался хрип, я обернулся, пошатываясь от свалившейся на меня слабости. В углу кабины лифта лежал Николай Самсонович с закатившимися глазами и дрожащей рукой хватался за грудь.

— Что с вами? Ответьте! — не своим от страха голосом пролепетал я.