Ноль (сборник)

Елисеенко Сергей Александрович

Выходя из аптечного пункта, где мне пришлось довольно долго уговаривать аптекаршу продать мне необходимые препараты, я увидел, что за мной от самого института следует один и тот же мужчина. Похоже, за мной поставили слежку, хотя может это приступ паранойи. Решив все же не рисковать, я, зайдя в ближайший биотуалет и быстренько разорвав упаковку одноразового шприца, наполнил его под завязку быстродействующим транквилизатором. Выходя из кабинки туалета, я, прижимая пакет с лекарствами одной рукой, другую держал со шприцом в кармане. Проходя мимо подозрительного мужчины, я как бы случайно споткнулся и, навалившись на него, вонзил шприц ему в бедро. Вскрик, удивленный взгляд — мой пациент медленно сползает на землю, уже в пути закатывая глаза и расслабляя все мышцы. Аккуратно оттащив его за туалет, я оглянулся удостовериться, не заметил ли кто такого странного лечения. Но вокруг было пустынно, только мирно посапывавшая бабушка — контролер биотуалета сидела за столиком. Но ее, похоже, и атомная война не разбудит. Так что я, не оборачиваясь, направился домой, где меня ждала моя непонятная любовь. Зайдя в квартиру, я первым делом проверил, как чувствует себя Оля. Пульс, дыхание — все было в порядке. Только слегка расширенные зрачки меня насторожили, но

я не придал этому большого значения. Поплотнее укутав Олю, я пошел на кухню, где провел ревизию купленных мной препаратов. Итак, мне предстояло практически полностью перестроить обмен веществ Оли, чтобы физическая зависимость от наркотиков «сожгла» сама себя. Для этого нужно было ускорить все обменные процессы организма, но при этом нужен был постоянный контроль, чтобы цепная реакция ускорения обмена веществ не стала уничтожать сам организм. Выбрав необходимые препараты, распределив дозы, я, аккуратно разложив все это на подносе, направился в комнату к Оле. Она лежала так же, как я ее оставил, сонная и апатичная. Аккуратно присев рядом, я поставил поднос на соседний стул.

— Олюш, полежи, пожалуйста, спокойно. Я сделаю тебе несколько уколов, тебе станет немножко жарко, но ты не волнуйся, это быстро пройдет, — тихо сказал я.

— Руслан, это ты? Я так ждала тебя… Поцелуй меня… Мне так плохо… — почти шепотом ответила Оля.

— Да, это я. Не волнуйся, все будет хорошо. Ты просто потерпи чуть-чуть, а потом тебе станет хорошо, — я наклонился и нежно поцеловал ее в уголок губ.

Она расслабленно опустила голову на подушку и закрыла глаза.

— Ну что ж, пора приступать к делу, — сказал я сам себе.

Взяв ее руку, я попытался ввести ей лекарство. Вот черт! Я забыл, она же наркоманка, у нее нормальной вены днем с огнем не сыщешь. Так, куда обычно колет наркоман, когда его вены уходят… Я покопался в воспоминаниях меня — прошлого… и, вуаля! Есть две вариации — в пах или под язык. Но так как сейчас довольно проблематично было открыть рот Ольге, то я решил принять первый вариант. Аккуратно сняв с нее джинсы, я приспустил трусики и быстро нащупал нормальную вену. Ольга чуть слышно застонала. Боже мой, похоже, она решила, что я собираюсь заняться с ней сексом. Какой же подонок я был в прошлом, если она уже привыкла к моим приставаниям, даже когда она в таком состоянии. Тем временем, пока мысли текли своим чередом, руки выполняли свою работу. Поочередно, с промежутком в две минуты, я ввел несколько доз препаратов, стимулирующих активность обмена веществ. Теперь в организме происходит цепная реакция по сжиганию самого себя. Затем я вколол несколько кубиков заменителя героина, чтобы ускоренный обмен веществ очищал органы, зараженные наркотиками. Оставалось только контролировать процесс, чтобы здоровые клетки не пострадали. Примерно через пятнадцать минут я заметил первые признаки действия препаратов: у Оли поднялась температура, появилось общее покраснение кожных покровов. Итак, по моим расчетам, замедлитель реакции следовало вводить через двадцать минут после начала процесса. Я, не отрываясь, следил за ее пульсом и частотой дыхания. Пока все было в норме. Медленно тянулись минуты. Если бы я мог заглянуть внутрь тела Ольги и увидеть, помогает ли мое лечение… Вот уже подходит красный предел, и пора вводить замедлитель реакции. Я взял шприц и почти нежно ввел иглу в голубую бьющуюся жилку. В этот же момент все тело Ольги скрутила сумасшедшая судорога. Шприц вырвало из моих рук. Я попытался уложить Олю обратно на кровать, но она настолько сильно билась, что я мог только не дать ей свалиться с дивана. Наконец, ее метания несколько поутихли, и я смог держать ее одной рукой, другой же я потянулся за упавшим шприцом. Быстро подхватив его с пола, я попытался ввести препарат. Сейчас было не до всякой стерильности, надо было спасать жизнь Оле. Похоже, процесс активности обмена веществ вышел из-под контроля, и организм Ольги сжигал сам себя. Теперь каждая секунда была дорога. Наконец, мне удалось вонзить шприц в вену. Быстро дожав поршень до конца, я впрыснул в кровеносную систему замедлитель активности обмена веществ. Но организм Оли словно и не заметил препарата, судороги начались вновь, причем еще сильнее. Хрупкое тело буквально рвало на части, и все мои усилия успокоить ее телодвижения ни к чему не привели. Первый раз в жизни я не знал, что делать. Препарат давно уже должен был подействовать. Похоже, ускорение реакции обмена веществ зашло уже слишком далеко, и тело Оли сейчас сжигало само себя. Через несколько секунд от перегрузки должно было остановиться сердце. И я ничего не мог с этим поделать. Мы были не в больнице, а в старой, обшарпанной квартире, где даже света нормального не было. Тело Оли выгнулось в последней страшной судороге и замерло в нелепой позе. Я стоял и молчал. Я виноват перед ней… перед собой… перед всем миром. Я не предусмотрел всего….

Медленно накатывалась усталость, я не мог стоять и медленно сполз на пол. Глаза бессмысленно уставились в стену напротив. Так я и сидел, пока не приехала милиция…

— Насколько я понял, вы не собираетесь давать показания, — в очередной раз спросил меня суровый голос представителя закона.

— Нет, не собираюсь, — ответил я.

— Значит, по всем уликам выходит, что вы убили Ольгу Викторовну Наридину. Так?!

Спорить было бессмысленно, и я просто продолжал молчать.

— Ну что ж, мне придется отправить вас в КПЗ до суда.

Меня признали виновным…

Я ехал в поезде в Магадан. Там находилась колония строгого режима, куда меня направили на ближайшие десять лет. Десять лет отдыха от самого себя, я бы сказал. Вместе со мной в «купе за решеткой» ехал молодой парень. По его словам, его взяли всего лишь за какие-то пять грамм героина. Он был очень разговорчив и последние пару часов тараторил буквально без умолку. Я же сидел на своей полке и иногда вяло поддакивал в ответ на болтовню. Наконец, в пятом часу утра он замолк. Похоже, и ему иногда надо было спать. Я смотрел на пролетающие заснеженные поля и думал о том, к чему в итоге привела моя уверенность в своей непогрешимости. Возомнил себя Богом, блин! Верно, Он, тот, который наверху, наказывает любого глупца, возомнившего себя невесть кем. Ну что ж, наверное, такова судьба, и я должен был в итоге расплатиться за свой, свалившийся ниоткуда дар. Только непонятно, от кого такой подарок: от Бога или от Дьявола?! А что, если все это и есть проверка меня на прочность. Смогу ли я носить это бремя,

не сгибаясь. Ведь одна ошибка не может перечеркнуть всю жизнь. Значит, у меня еще есть шанс использовать мои способности на благо людей. У меня словно открылось второе дыхание. Серый туман депрессии словно ветром сдуло. Я снова могу жить! Вот только ближайшие десять лет я проживу в колонии. Нет! Я должен изменить этот кусочек моей судьбы. Ведь всего-то нужно только с поезда сбежать, а там можно начать новую жизнь. Новую жизнь с новым Я. Итак, моей первой задачей было остановить поезд. А так как я находился еще в тюремной камере на колесах, моя задача немного усложнялась. Мгновенно проанализировав в мозгу различные ситуации альтернативного будущего, я решил остановиться на самом безопасном варианте. Подойдя к моему болтливому спутнику, я быстрым ударом по яремной вене заставил его погрузиться в еще более глубокий сон. Аккуратно сняв с него всю одежду, я, сложив ее горкой у решетки, поднес огонек найденной у него же зажигалки к краю вещей и подождал, пока пламя разгорится. Постепенно купе наполнилось дымом, и его небольшие струйки начали просачиваться через дверную щель. Наконец, когда мне уже оставалось всего лишь несколько глотков воздуха, дверь, жалобно скрипнув, открылась. На пороге стоял охранник, кашляя и вытирая слезящиеся от дыма глаза. Я же, не отвлекаясь на такие физические несовершенства своего тела, прыгнул прямо на него. Подмяв его под себя, я быстро нажал ему на глазные яблоки и легонько ударил за ушами. Напряженное тело подо мной тут же обмякло. Не мешкая, я снял с него одежду и, напялив ее на себя, поспешил к переходу между вагонами. Выйдя на переход, я довольно долго выбирал момент для прыжка. Наверное, заработало не вовремя прорезавшееся чувство самосохранения. Но мои прения с самим собой были нарушены громкими приближающимися голосами. Решив, что общение с охраной может повредить моему здоровью, я, сделав шаг назад для разбега, пулей вылетел перпендикулярно движению поезда. Краткий миг полета — и я по уши в хрустяще — режущем сугробе снега. Странно, как после такого прыжка я еще сознание не потерял. Ну что ж, пора и выбираться из снежной постели. Тем более мне предстояло топать до ближайшего населенного пункта еще километров десять. Поднявшись на ноги и более или менее отряхнувшись от снега, я, определив направление по солнцу, бодро зашагал к виднеющемуся неподалеку лесу. Примерно через пару часов я понял, что моя одежда слишком легка для сегодняшней погоды. Похоже, температура была где-то около нуля, и к вечеру должна была еще больше опуститься. Ну что ж, в принципе можно и костер развести, зажигалка-то у меня еще в кармане лежала. Только надо до леса дойти, а то окоченею на полпути. Вот, кстати, и первый пенек. Похоже, раньше лесной массив вплотную подступал к железной дороге. Вот как раз и передохну пару минут, а то лазить по метровому слою снега — не слишком большое удовольствие. Я сидел, расслабленно вытянув ноги и наблюдая, как солнечный круг клонится к краю снежного поля. В спину мне дул холодный ветер, изредка бросая за шиворот горсть снежной крупы. Я поеживался, но продолжал сидеть, чувствуя, как снег тает и медленно стекает ледяными каплями по разгоряченной спине. Нестерпимо хотелось спать, но мне предстояло еще дойти до леса и развести костер. Ведь спать на голом снегу под пронзительным ветром — удовольствие сомнительное. Ладно, вот посижу с закрытыми глазами еще пару минут и пойду. Как хорошо… Даже как-то теплее стало… Во всем теле легкость такая, будто не сижу, а на облаке невесомом парю… Темно и тепло…

Холод… Жуткий холод… Я медленно ухожу в темноту. Тело уже не слушается меня. Только голос откуда-то издали зовет… — Эй! Очнись! Ты живой еще?! — раздается откуда-то издалека грубый голос. Чьи-то руки тормошат меня, не давая спокойно спать дальше. Наконец, я открываю глаза и вижу перед собой какого-то бородатого мужика. Он ожесточенно трет мои щеки куском какой-то дерюги, явно пытаясь содрать всю кожу. Наверное, все это глюки после ширева, которое мне Кит подсунул. Я лежу и пытаюсь вспомнить, как меня зовут, но что-то не очень получается. Странно, все тело словно превратилось в кисель, и ничего не хочется… вот только ширнуться бы разок… только разок, совсем чуть-чуть…

— Ну, что с этим мерзляком делать будем, а, Игнат?

— Да, наверное, выходим. Он не сильно померзнуть успел. Вот только не помнит ничего, даже как зовут. А так встанет на ноги, будет нормальный мужик. Будет в деревне первым парнем, — усмехнулся себе в бороду Игнат. — Вот только дозу постоянно какую-то просит. Но это, наверное, после того, как под снегом сутки пролежал. Тем более нет у нас никаких «доз» в деревне, одни козы.

— Ну что, пошли тогда его в баньке попарим, чтобы ничего себе не застудил, — предложил другой мужичок, одетый в тулуп огромных размеров.

— И то дело! Сами тоже попаримся! — с явным удовольствием причмокнул Игнат.

— Эй, мерзляк, мы сейчас тебя в баньке пропарим, мигом свою «дозу» позабудешь, — с улыбкой крикнул мужик в тулупе куда-то за дверь.

Весело переглянувшись, мужики поднялись и вышли за дверь. Под их ногами тихо скрипнули старые половицы, и почти неслышно подул холодный ветер. За окном уже наступало утро, и тусклое колесо бледно-желтого зимнего солнца медленно выкатывалось на ярко-синий небосвод…

Низкая луна

Каждую ночь тьма побеждает свет… Каждую ночь все цвета умирают до следующего восхода солнца… Каждую ночь все темное, что есть в душе у человека, стремится вырваться наружу… Мне кажется поэтому многие так бояться темноты и полнолуния…

Сергей Елисеенко, невостребованный поэт

The input is executed (Вход выполнен)

Предисловие

Вот по капельке и соберется полная ладошка!

Киса все пила и пила, и никак не могла напиться. Вкус и запах были настолько одуряющее, что остановиться было просто невозможно. Ммм! Всегда бы так, думалось ей. В такие моменты все проблемы уходили на задний план, и весь мир захватывало только одно единственное ощущение наслаждения. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, вот и кончился вкусный сок, и лишь солено-терпкая сладость, оставшаяся на языке, напоминала о былом счастье. Но Киса никогда не расстраивалась от таких мелочей, ведь это не последний раз. И впереди еще сотни и сотни минут наслаждения. Так что, оставив недвижимое тело очередного любовника, она, махнув на прощание несуществующим хвостом, исчезла в предрассветной тьме…