Номады Великой Степи
Шрифт:
Вторая половина первого века стала для номадов периодом потерь и поражений. Междоусобицы, засухи и саранча сильно подорвали силы кочевников. Все больше число родов искало защиты и стабильности, переходя на службу к владыкам земледельческих государств. На западе Рим отвоевывает у номадов Херсонес, Оливию и Тиру. На востоке блистательный ханьский полководец Бань Чао 99 устанавливает контроль над Шелковым путем вплоть до Тянь-Шаня, успешно отбивая как вылазки тохаров и хуннов, так и восстания местных протоуйгурских племен.
99
ханьский полководец и дипломат, живший в 32 – 102 годах.
В восьмидесятых – девяностых годах новой эры, под ударами южных хуннов, сяньби,
100
внук хакана Би, провозглашенный хаканом на курултае южными хунами, но ханьская администрация назначила хаканом его кузена Шигы (тронное имя Тиндуши Чжоухоу-ди), что привело к восстанию.
101
еще один внук хакана Би, сторонник князя Фэн, после поражения попытавшийся примириться с ханьской администрацией, не получив желаемого возглавил новый мятеж.
Ослабление централизованной власти в кочевой империи с неизбежностью привело к усилению независимости окраин. Как самостоятельное этническое образование вышли на политическую арену родственные ухуаням племена Восточных варваров (Дунху), кочевавшие в маньчжурских степях северо-восточнее гор Сяньби (южные отроги Большого Хингана), от которых и получили свое название в китайских летописях. В свое время Модэ нанес их предкам сокрушительное поражение, изгнав за Хинганские отроги. Теперь же один из сяньбийских старейшин Бяньхэ предложил Китаю свои услуги по борьбе с ненавистными хуннами, «впоследствии Бяньхэ ежегодно выступал в поход и нападал на северных хуннов, а по возвращении из похода являлся в Ляо-дун с головами убитых для получения награды за них». Со временем они усилились на столько, что вытеснили племена вольных хуннов в предгорья Алтая, захватив даже земли коренного юрта Оленных людей. Многие хуннские рода, предпочли остаться в своих кочевьях и признать зависимость от бывших данников.
В Центральной Азии вновь активизировались прежние владыки степей – тохары (юэчжи). Эти «аристократы» кочевого мира всегда отличались повышенной любовью к благам оседлых цивилизаций. Один из потомков царских скифов, Куджула Кадфиз 102 объединил под своей властью часть тохарских племен, а затем захватил ряд земледельческих государств, включая Бактрию, объявив себя Царем царей и Великим освободителем. Созданная им Кушанская империя (в ханьских летописях: Благородного Белого царя династия) в I – III веках занимала значительную часть Средней Азии, территорию современного Афганистана, большую часть Пакистана и север Индии. Новая империя вместе с соседним Пахлаванским (Парфянским) царством, где правила родственная тохарам, сакская династия, сохранили определенные связи с миром номадов, но, как и фуюйцы на Дальнем Востоке, проводили свою собственную политику, далекую от интересов хакана Пуну и всего кочевого мира.
102
ровестник Христа, хан одного из тохарских племен, основатель Кушанского царства, которым правил вплоть до 80 года.
Другая часть тохар, при поддержке усуней и массагетов, принялась устанавливать свою власть над Западным крылом степного мира. Судя по всему, их поддержала и часть хуннской аристократии. Образовалась новая смешанная по происхождению элита номадов, которая попала в европейские летописи под именем аланов. На триста лет аланы стали для европейцев олицетворением всего кочевого мира. Справедливости ради надо отметить, что их реальная власть над Степью была существенно короче и далеко не такой всеобъемлющей, как виделось римским хронистам. Просто и здесь сказалась повышенная любовь потомков царских скифов, а именно они заняли лидирующие позиции
В итоге, на рубеже первого и второго веков нашей эры в Степи образовалось два новых мощных государственных объединения: аланы на западе и сяньби на востоке. Все остальные кочевые народы оказались в той или иной степени втянуты в сферы их влияния. При этом ошибочно полагать, что произошли массовые переселения народов. Дошедшие до нас хроники и археологические материалы говорят, что подавляющее большинство номадов лишь незначительно изменило привычные маршруты кочевий. Новоявленные хаканы (я продолжу использовать этот нейтральный древний титул для обозначения «вождя вождей» номадов, поскольку история не сохранила более достоверного наименования) не особо вмешивались в установившийся порядок вещей, они лишь, в рамках освященного веками обычая, направляли в кочевья своих наместников из числа ближайших родственников и сподвижников. Наместники отправлялись в свои улусы со своим двором и дружиной, которые, естественно, несли с собой в кочевья какие-то новые элементы хозяйствования, культуры и новую кровь. Недаром археологи и палеогенетики отмечают поразительно большое антропологическое разнообразие в кочевой среде.
Так, что свидетельства исторических хроник о появлении в Степи нового народа, чаще всего говорят не о переселении сотен тысяч кочевников на новые земли и уничтожении их предшественников, а о смене правящей элиты. Новая правящая элита – это достаточно значимый повод, как для ответственного летописца, меняющего наименования этноса; так и для начала формирования новых смешанных культур и, в конечном итоге, рождения новых, зачастую метисных, этносов. Так, захват сяньбийцами коренного юрта хуннов, привел через несколько поколений к формированию нового рода Тоба, чья воинская традиция заплетать косу, дожила до наших дней в некоторых чань-буддийских монастырях. А относительно небольшая часть тохар, ушедшая вместе с Пуну на запад, как снежный ком наросла за счет поддержавших хакана усуньских, кангюйских и прочих верных традициям предков удальцов и, уже под именем аланов, потрясла европейские устои в первые века христианской эры.
Давайте чуть ближе познакомимся с этими двумя новыми игроками на поле Истории. Для этого нам придется на некоторое время прервать хронологическую последовательность нашего экскурса. В своем повествовании я старался не акцентировать особого внимания на «побочных сюжетных линиях», оставив «за кадром» множество народов Степи, имеющих свою особую богатейшую историю, но в данном случае для такого отступления есть как минимум три уважительные причины. Во-первых, аланам и сяньби, пусть и на время, удалось оттеснить хуннов «на вторые роли». Во-вторых, они оставили неизгладимый, дошедший до нашего времени, след на карте Евразии. В-третьих, они стали прародителями целой плеяды народов, часть из которых здравствует и по сей день.
Аланы
В середине первого века, в те годы, когда в сердце кочевой империи происходила кровопролитная борьба между сторонниками древней аристократии и, пытающимся удержать власть, потомками Хайлошичжуди-хакана, в европейских степях появилось новое имя – «аланы». Античные авторы описывают их как дикое, суровое и вечно воинственное скифское племя, отличая как от живущих в Крыму мирных скифов, так и от ставших уже привычными сармат. Все данные указывают на то, что аланы – пришлые племена, вторгшиеся в размеренную жизнь европейских номадов с востока.
На центрально-азиатское происхождение алан указывают не только специалисты по истории современных алан – осетин [Габуев Т. А.; Малолеткo А. М.], но и многие археологические находки [Демиденко С. В.; Ждановский А. М.; Кропотов В. В.; Туаллагов А. А.]. Их анализ свидетельствует, что в этот период в степях от Карпат до Алтая происходит формирование позднесарматской археологической культуры, отличающейся от предыдущей значительным влиянием восточных элементов как в керамике, так и в погребальных обрядах. Несмотря на все локальные отличия явно полиэтническй позднесарматской культуры, особенности «характера и форм погребального инвентаря, особенно заметное в могилах элитарной „военно-дружинной“ части населения», свидетельствуют о «возможности вхождения… территорий в единое политическое объединение» [Мошкова М. Г.].